Возвращение

– Вот ведь как – назад посмотришь, темно, а солнце есть, вперед – солнца нет, а светло. Что буду в городке делать? Андрей вернется не раньше, чем послезавтра. Буду грибы собирать. Нет, буду ходить по лесу, если покажутся грибы с собой возьму. Дома нажарю, маме с папой отвезу, Дашку накормлю. Картошки нажарим с грибами. Надо бы еще соленых огурцов. Будет как у бабушки. Совсем как у бабушки, только этаж шестнадцатый, да на кухне друг до друга не докричишься. У бабушки, когда все за стол сядут, то уже никому и не выйти было. Наверное поэтому повелось, – все за стол – все из – за стола.

– Скоро Городок, – Мария чувствовала, что Андрей хочет сказать что – то еще.

– Покушаем, или ты сразу поедешь? – Марии не хотелось, чтоб Андрею что – то пришлось объяснять. Она всегда чувствовала себя неуютно, когда кому – то приходилось оправдываться.

– Поеду не спеша, а то наешься, спать захочется, – Андрей улыбался. Усталости было не видно. Андрей любил дорогу, любил свою машину, умел любить все, что любил.

– Зря. Отдохнул бы, – Мария смотрела на Андрея и ловила себя на мысли, что, наверное она так же смотрит на Дашку.

Она всегда смотрела на Дашку, когда говорила с ней. Дашка так к этому привыкла, что однажды, еще в школе училась, заявила:

– Ма, мне химичка говорит: – " Дарья, вы не на меня смотрите, а в класс". А я ей говорю: – Дак, я Вам отвечаю, а не классу. – Ма, она теперь говорит: – Дарья расскажите классу, а я послушаю, на сколь хорошо вы мысли излагаете. – Во, мам, дает. Теперь вроде я класс не уважаю, если плохо отвечаю.

– Утес! Что, правда, то правда – редкие люди любят когда на них в упор в разговоре смотрят. Боятся чего – то, что – ли?

– Нет, поеду. Если устану в дороге – отдохну, – Андрей продолжал разговор с Марией.

Впереди дорога подымалась вверх и вверх. Мария знала – с самого верха будет виден Городок. Будет виден и бабушкин домик, сад, площадь правда уже давно дом и сад не бабушкины. Она еще в Городе созвонилась с гостиницей, забронировала номер, гостиница была где – то на площади.

– Буду жить в своем Городке и в чужом доме, – подумала Мария с грустью.

Папа не хотел продавать домик, но тогда ни сил, ни времени не было, чтоб его содержать. Было больно смотреть на его грустные глаза – окна, вот отец и продал, сейчас грустит, жалеет, так сам ни разу и не ездил в Городок после этого. Сердце рвать не хочет. Маме признался, что ездил, смотрел, сказал, что больше не вернется.

Городок похорошел, заборы стали повыше, разноцветные.

– Дачники, – подумала Мария.