Возвращение

- Ну да, - говорю я, - так же как носовой платок и часы.

Председатель смотрит на меня с удивлением:

- Револьвер и носовой платок как будто не одно и то же?

- Верно, - говорю я. - Без носового платка он легко мог обойтись. Кстати, платка часто у него и вовсе не было.

- А револьвер...

- Спас ему разок-другой жизнь, - перебиваю я. - Вот уже три года, как он с ним не расстается. Это уже фронтовая привычка.

- Но теперь-то револьвер ему не нужен. Ведь сейчас-то мир.

Я пожимаю плечами:

- До нашего сознания это как-то еще не дошло.

Председатель опять обращается к Альберту:

- Подсудимый, не желаете ли вы наконец облегчить свою совесть? Вы не раскаиваетесь в своем поступке?

- Нет, - глухо отвечает Альберт.

Наступает тишина. Присяжные настораживаются. Прокурор всем корпусом подается вперед. У Вилли такой вид, точно он сейчас бросится на Альберта. Я тоже с отчаянием смотрю на него.

- Но ведь вы убили человека! - отчеканивая каждое слово, говорит председатель.

- Я убивал немало людей, - равнодушно говорит Альберт.

Прокурор вскакивает. Присяжный, сидящий возле двери, перестает грызть ногти.

- Повторите - что вы делали? - прерывающимся голосом спрашивает председатель.

- На войне убивал, - быстро вмешиваюсь я.

- Ну, это совсем другое дело... - разочарованно тянет прокурор.

Альберт поднимает голову:

- Почему же?

Прокурор встает:

- Вы еще осмеливаетесь сравнивать ваше преступление с делом защиты отечества?

- Нет, - возражает Альберт. - Люди, которых я там убивал, не причинили мне никакого зла...

- Возмутительно! - восклицает прокурор и обращается к председателю: - Я вынужден просить...

Но председатель сдержаннее его.

- К чему бы мы пришли, если бы все солдаты рассуждали подобно вам? говорит он.

- Верно, - вмешиваюсь я, - но за это мы не несем ответственности. Если бы его, - указываю я на Альберта, - не научили стрелять в людей, он бы и сейчас этого не сделал.

Прокурор красен как индюк:

- Но это недопустимо, чтобы свидетели, когда их не спрашивают, сами...

Председатель успокаивает его:

- Я полагаю, что в данном случае мы можем отступить от правила.

Меня на время отпускают и на допрос вызывают девушку. Альберт вздрагивает и стискивает зубы. На девушке черное шелковое платье, прическа - только что от парикмахера. Она выступает крайне самоуверенно. Заметно, что она чувствует себя центральной фигурой.

Судья спрашивает ее об отношениях с Альбертом и Бартшером. Альберта она рисует как человека неуживчивого, а Бартшер, наоборот, был очень милым. Он-а, мол, никогда и не помышляла о браке с Альбертом, с Бартшером же была, можно сказать, помолвлена.

- Господин Троске слишком молод, чтобы жениться, - говорит она, покачивая бедрами.

У Альберта градом катится пот со лба, но он не шевелится. Вилли сжимает кулаки. Мы едва сдерживаемся.

Председатель спрашивает, какого рода отношения были у нее с Альбертом.

- Совершенно невинные, - говорит она, - мы были просто знакомы.

- В вечер убийства подсудимый находился в состоянии возбуждения?

- Конечно, - не задумываясь, отвечает она. Видимо, это ей льстит.

- Почему же?

- Да, видите ли... - Она улыбается и чуть выпячивает грудь. - Он был в меня так влюблен...

Вилли глухо стонет. Прокурор пристально смотрит на него сквозь пенсне.

- Потаскуха! - раздается вдруг на весь зал.

В публике сильное движение.

- Кто это крикнул? - спрашивает председатель.

Тьяден гордо встает.

Его приговаривают к пятидесяти маркам штрафа за нарушение порядка.

- Недорого, - говорит он и вытаскивает бумажник. - Платить сейчас?

В ответ на это он получает еще пятьдесят марок штрафа. Ему приказывают покинуть зал.

Девица стала заметно скромнее.

- Что же происходило в вечер убийства между вами и Бартшером? продолжает допрос председатель.

- Ничего особенного, - неуверенно говорит она. - Мы просто сидели и болтали.

Судья обращается к Альберту:

- Имеете ли вы что-нибудь сказать по этому поводу?

Я сверлю Альберта глазами. Но он тихо произносит:

- Нет.

- Показания свидетельницы, следовательно, соответствуют действительности?

Альберт горько улыбается, лицо его стало серым. Девушка неподвижно уставилась на распятие, висящее над головой председателя.

- Возможно, что они и соответствуют действительности, но я слышу все это сегодня в первый раз. В таком случае, я ошибался.

Девушка облегченно вздыхает. Вилли не выдерживает.

- Ложь! - кричит он. - Она подло лжет! Развратничала она с этим молодчиком... Она выскочила из ложи почти голая.

Шум и смятение. Прокурор негодует. Председатель делает Вилли замечание. Но его уже никакая сила не может удержать, даже полный отчаяния взгляд Альберта.

- Хоть бы ты на колени сейчас передо мной бросился, я все равно скажу это во всеуслышание! - кричит он Альберту. - Развратничала она, да, да, и когда Альберт очутился с ней лицом к лицу и она ему наговорила, будто Бартшер напоил ее, он света невзвидел и выстрелил. Он сам мне все это рассказал по дороге в полицию!

Защитник торопливо записывает, девушка в отчаянии визжит:

- И правда, напоил, напоил!

Прокурор размахивает руками:

- Престиж суда требует...

Словно разъяренный бык, поворачивается к нему Вилли: