Возвращение

22 апреля

«Пожилая пара находит мертвое тело Беатрис Холден в лесу всего в полутора километрах от дома Верхавена. Тело обнажено, смерть наступила в результате удушения и, вероятно, не в месте обнаружения трупа».

22–29 апреля

«Полиция усиленно расследует обстоятельства убийства. Проводятся тщательная экспертиза вещественных доказательств, опрос около ста жителей Каустина».

30 апреля

«Леопольд Верхавен задержан по подозрению в убийстве, возможно непреднамеренном, собственной двадцатитрехлетней невесты».

На этом история кончалась. Ван Вейтерен положил статью вниз стопки и посмотрел на часы.

Полдвенадцатого. Наверное, скоро обед. Впервые после операции он почувствовал намек на голод. Неужели это признак выздоровления?

Однако пока все идет по плану.

Во всяком случае, так с энтузиазмом утверждал молодой хирург с румяными щеками, когда сегодня утром во время осмотра тыкал его в живот своими мягкими, похожими на сосиски пальцами. Послеоперационный период займет шесть – восемь дней, потом комиссар с новыми силами сможет вернуться к своей обычной жизни.

«С новыми силами? – думал Ван Вейтерен. – Откуда он знает, что они появятся?»

Он повернул голову и посмотрел на великолепие цветов. На тумбочке теснились три букета – ни больше ни меньше. Первый – от коллег, второй – от Ренаты, третий – от Джесс и Эриха. Кстати, после обеда Джесс обещала прийти с близнецами. Что еще можно желать?

В коридоре послышался грохот каталки с едой. Скорее всего, рассчитывать можно только на легкий диетический супчик, но оно и к лучшему.

Он пока не чувствовал в себе силы съесть настоящий, сочащийся кровью бифштекс.

Он зевнул и вернулся мыслями к Верхавену. Попытался представить эту маленькую, всеми забытую деревню в начале шестидесятых.

Что там можно было наблюдать?

Обычное дело, старое как мир? Вероятно.

Ограниченность. Подозрительность. Зависть. Сплетни.

Да, в общем и целом, так оно и есть.

Особенность Верхавена?

Кажется, он был нелюдимым, и им был нужен как раз такой. Идеальный убийца? Да, похоже, так оно и выглядело.

Что доказывало его вину? Он попытался вспомнить обстоятельства дела, но возникал целый ряд вопросов, ответов на которые не было.

Можно ли было противостоять этой полуправде, которая откуда-то взялась? Началась просто травля, он помнил… множество статей о компетентности полиции и суда в прессе. Или скорее некомпетентности. Пресса неистовствовала. Если не найден убийца, оставалось только судить себя.

Так как там обстояло дело с вещественными доказательствами? Разве обвинение основывалось только лишь на косвенных уликах? Нужно изучить судебный протокол, его обещал принести Мюнстер, это точно. Только сначала употребить немного пищи. Там точно были один или два очень зыбких пункта… Всего один раз они обсуждали это с Мортом, и совершенно ясно, почему его предшественник не желал об этом говорить.

А второй историей, делом об убийстве Марлен, Ван Вейтерен занимался немного больше, и разве тогда тоже расследование не оставляло желать лучшего? Он принимал участие в следствии, но только в одном аспекте. Он не присутствовал в зале суда. Руководил тем делом тоже Морт.

Леопольд Верхавен? Черт возьми, абсолютно точно, эта страница судебной истории не желает, чтобы ее внимательно перечитывали.

Или все это только фантазии? Может, просто мозг требует каких-то извращенных мыслей, пока хозяин, лежа, смотрит в потолок и ждет, что кишка срастется? Чего-то в меру гадкого. Например, старого судебного скандала, прямо как в детективе Жозефины Тей[4], как он там назывался? Здесь в изоляции, вдали от внешнего мира, где от него требуется только лишь поменьше двигаться и не возбуждаться.

Ну почему именно мозгу так трудно дается вегетарианство?

Как там сказал Паскаль? Что-то вроде того, что мировое зло происходит от неспособности людей спокойно сидеть в пустой комнате.

«Дьявол, что за жизнь! – подумал он. – Вкатите наконец каталку и дайте вонзить зубы в реальный суп из шпината!»

20

– Да, о нем рассказывали всякие истории, – поведал Бернард Мольтке, прикуривая новую сигарету.

– Вот как, – подхватил де Брис. – И что это за истории?

– Разные. Трудно сказать, какие из них появились до убийства Беатрис, а какие после. Какие из них настоящие, так сказать. В основном о нем говорили во время суда… В эти месяцы мы встречались в деревне, как никогда, часто. Потом как-то все затихло. Как будто даже закончилось… В какой-то мере так оно, в общем, и было.

– Вы можете привести в пример какую-нибудь историю? – попросила Морено. – Лучше, если настоящую.

Бернард Мольтке задумался.