Возвращение

– Меня уже в эти заведения не пускают. И давно уже.

– Ну, пойдем. Со мной тебя, наверное, пустят.

Мы подошли. Швейцар преградил нам дорогу. Я была готова к этому, быстро сунула ему деньги, и он пропустил. Мы сели с Виктором в уголок, ресторан был почти пустой. Подошёл официант, смерил взглядом меня и его. Чтобы у него не возникало лишних вопросов, я достала и положила перед ним деньги. Он вопросительно на меня посмотрел, а я сказала:

– Принесите чего-нибудь поесть, да поплотнее. И ещё кофе…

– И бутылочку пива! – добавил Виктор.

– Хорошо, и пива.

– А водочки можно? – быстро спросил он.

– Пока нет.

Официант кивнул, взял деньги и удалился.

Когда Виктору принесли пиво, а мне кофе, я, наконец, спросила у него, что с ним произошло. Но мой собеседник ответить сразу не смог. При виде пива у него заблестели глаза, и он с жадностью начал пить… Я заметила, что у него сильно трясутся руки, и лицо сильно изменилось, осунулось и покраснело.

– Ну что случилось? – сказал он, выпив половину, – тоже, что и с вами. Только я вот смотрю: вы выкарабкались, а я опустился на самое дно. Так и живу уже не первый год… – сказав это, он снова начал пить.

Допив пиво, Виктор стал жадно есть. Немного насытившись, он попросил ещё пива. Я сказала официанту, и тот принёс.

– Семья? Жена? – спрашивала я его, пока он ел.

– Нет больше у меня никого, – торопливо отвечал он, не успевая глотать, – я даже не знаю, где жена. Хорошо, что у нас детей не было, – он горько рассмеялся, – уехала она к родителям, что с бомжом-то делать?

Я хотела у него что-то ещё спросить, но Виктор не дал мне этого сделать.

– Понимаешь, какое дело, как и у твоего Валентина, у меня тоже закрыли тему. У меня, правда, тема совсем другая была, но мы параллельно работали. Твой муж гений был. Он стоял на пороге великого открытия. Но нас всех не пощадили. Что я, что твой муж, мы пытались ещё как-то держаться на плаву, печатались, но не под своими именами. Что-то проходило, что-то нет, но наших имён всё равно никто не знал. Мы работали, мы не коммунизм строили! Мы работали на оборону! Какие тогда деньги были! А потом… когда институтское начальство захотело урвать себе кусок, там уже не до нас было… Темы закрыли… Кто хоть как-то был известен, тот успел скрыться, переехать куда-нибудь. А что мы могли? У нас ничего не было такого, что можно было бы продать. А то, что мы создали, то так и осталось под семью печатями, а мы – под забором. Пробовал я репетиторством заняться, современных недорослей учить. Посоветовали меня одному папаше. Интересный такой, поручил мне подготовить сына в Московский университет. Преподавал я ему физику и математику… Есть люди, которые сами учились, есть отличники, которые знают предмет хорошо. Есть те, кто на тройку знает, на двойку, на единицу! А этот был полный и абсолютный ноль! Я пытаюсь втолковать ему элементарные вещи, а он совершенно не представляет, о чём я вообще ему говорю. Или не хочет представлять. Если бы он хотя бы пытался понять, но однажды получилось так, что я прихожу к нему, а он надевает свои наушники и говорит мне:

– Ну, ты, давай бухти мне что ты там хочешь, а я пока рэп послушаю.

Сначала я попытался его словами образумить, потом попытался наушники у него отобрать. А он мне:

– Ты на кого руки протягиваешь. Я сейчас папе скажу, тебе голову отвернут.

Я посидел, посмотрел на него, а на следующий день пошёл в школу, в которой он учился, встретился с его преподавателем, а он мне так и сказал:

– Ты чего хочешь, мы их тут не учим, мы им оценки ставим… Попробуй ему поставь двойку или трояк – он тебе такое устроит! Мы пытались разные методы использовать, но всё кончалось тем, что приходил отец и говорил: «Ты что, считаешь моего сына дураком?»

В общем, бегут все учителя из той школы…

Но проблема ведь не только в учениках, но и в нас самих. Все те знания, которые мы имели, выветриваются из головы вместе с алкоголем. Лариса, ты запомнила тех трёх, которые со мной сидели рядом? Дима – химик, доктор, Вадим и Юра – атомщики. Мы уже друг друга по именам называем – совсем деградировали… Помнишь, как в детстве говорили: «Бывшие – это те, которые были в то время благородные люди». Те дворяне, которых пролетарии называли «бывшие», раньше и составляли общество. А теперь нас, учёных, те, которые сейчас правят, называют бывшими – «бывшие строители коммунизма»…

Виктор вдруг поднял на меня глаза:

– Заболтал я тебя что-то…

Я посмотрела на часы. Поезд должен был отойти через десять минут.

– Виктор, где ты живешь?

– Здесь и живу, – он улыбнулся, показав грязные зубы, – когда выпрут отсюда, а нас частенько выгоняют, то в теплоцентрали…

Грустная получилась тогда у меня встреча… Я оставила ему денег и ушла. В дверях я обернулась – он с жадностью доедал то, что осталось. Я села в поезд и думала о том, как жестоко обошлась судьба с теми, кого раньше называли «светилами науки». А что я могу сделать?

В Москве на переговорах у меня в голове была эта встреча, я всё никак не могла забыть фразу Виктора о том, что они сегодня – «бывшие люди».

Глава четырнадцатая