Возвращение

Артур собрался было ответить ему, но тут послышался приглушенный звонок, и из служебного лифта рядом с мужским туалетом вышел Патрик. Костяная фигурка повернулась на негнущихся ногах к помощнику куратора. Вырезанный из кости амулет был маленьким, но благодаря игре света он отбрасывал громадную тень, пересекавшую весь коридор.

Патрик сделал несколько шагов к галерее, но потом увидел, что все собрались в конце коридора, и резко остановился. Посмотрел на приближающийся амулет. Он мог обойти фигурку с любой стороны, места было достаточно — все могли ее обойти, но почему-то замерли на месте.

— Уходи! — крикнул ему Артур. — Вызови полицию!

Патрик уже начал снимать.

«Молодец», — подумал Артур.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Патрик, не опуская видеокамеру.

— Там их целая комната! — дрожащим от ужаса голосом крикнула Маи. — Они нас преследуют!

— Мы выйдем через конференц-зал и комнату охраны, — ответил Артур. — Заканчивайте снимать и бегите отсюда! Звоните в полицию! Встретимся на улице!

Патрик шагнул вперед, присел, затем снова выпрямился и опустил руку с видеокамерой.

— Готово, — сообщил он. — До встречи.

Артур посмотрел на Кларка.

— Идем отсюда, — сказал он. — Скорее.

Охранник повел людей в боковой коридор. Шепот, тяжелое дыхание, звуки шагов — все это должно было заглушать устрашающее клацанье, которое издавала костяная фигурка, но Артур каждую секунду точно знал, где она находится.

Сзади послышался громкий стук — это первый артефакт ударился о запертую дверь отдела каталогов.

Быстрым шагом они миновали коридор, конференц-зал, комнату охраны и добрались до выхода. Артур покидал здание последним. Переступая порог, он услышал невероятно высокий звук, похожий на вой, резкий и пронзительный, словно кричала птица, попавшая под чугунное колесо поезда. Жуткий звук как будто обращался к нему, и у него возникло ощущение, что амулет зовет его, пытается заманить обратно. Артур поспешил захлопнуть дверь и вместе с остальными вышел на улицу, казавшуюся безопасной.

Глава 7

I

На следующее утро в семь часов Мелани и Глен были уже в пути, выбрав маршрут, который не проходил через покинутый город; завтракали они буррито прямо в машине. Звонили Элу, чтобы сообщить о задержке, но им отвечал только автоответчик. Они также оставили сообщение Пейсу Генри.

Мелани посмотрела на Глена, взгляд которого не отрывался от дороги. Она думала, что сегодня, после ночи любви, все изменится. Так и было — в гостинице, в постели, когда они еще не встали, не разомкнули объятий. Но теперь, в машине, при свете дня, все стало как прежде, словно и не было этой ночи.

Нет, неправда. Все было; они оба это знали, и, скорее всего, следующей ночью все повторится. Но Глен относился к той категории мужчин, которые никого не впускают в свою жизнь, и Мелани понимала, что он еще не может перенести их новый статус в рабочие отношения. По крайней мере, пока. Увидев, что она наблюдает за ним, Глен сконфуженно улыбнулся, отхлебнул кофе и снова сосредоточился на дороге.

Они пересекали южную оконечность невысокого горного хребта. Дорога петляла по покатой равнине; пустынное плоскогорье Санта-Фе сменялось более суровым пейзажем. Вчера они с Гленом многое пережили, и переживания сблизили их. Это хорошо. Она не знала, какое будущее ждет их отношения — и ждет ли вообще, — но, по крайней мере, поняла, что взаимное влечение было не просто физическим или случайным.

На обочине дороги лежало мертвое животное. Не койот, не белка или скунс, которых Мелани уже видела во время путешествия, а корова. С растерзанных, разложившихся ребер внезапно вспорхнули стервятники и поднялись в воздух, тяжело хлопая крыльями.

Мелани проводила тушу глазами и, повернув голову назад, боковым зрением заметила багажник машины. И поспешно перевела взгляд на дорогу впереди, стараясь не думать о черепе. По телу пробежала легкая дрожь. Они с Гленом не упоминали о черепе, говорили о чем угодно, только не о нем, однако Мелани знала, что Глен разделяет ее чувства.

Некоторое время они ехали молча. Наконец Глен решился.

— Почему на тех картинах в церкви был я?

— Не знаю.

— Почему на том черепке изображен дом твоих родителей?

— Не знаю.

Дорога петляла между невысоких холмов и скал причудливой формы. Они миновали два эрозионных столба, похожих на ноги слона.

— Фотоаппарат в отделении для перчаток? — спросил Глен.

Мелани проверила.

— Да.

— Хорошо. Хочу проявить пленку и кому-нибудь показать снимки. Я… — Он покачал головой, не в силах найти нужные слова.

— Знаю, — Мелани положила ладонь на его плечо.

Через час пошел снег. Они проезжали низкие, разъеденные эрозией полосатые холмы, как на пейзажах Джорджии О’Киф. Снаружи было жарко. Они включили кондиционер прямо с утра, как только сели в машину, а высокие и плоские облака, затянувшие небо до самого горизонта, были белыми, без всякого намека на серый цвет.

Тем не менее снег шел — сначала редкие снежинки, кружащиеся в воздухе, а затем белая пелена, снизившая видимость до нескольких метров. Глен сбросил скорость.

— Откуда он взялся, черт возьми?!