Возвращение

Он вернулся в свой номер, чтобы и дальше копаться в библиотечных книгах, а я включила головизор. Хотелось отдохнуть, и я около часа смотрела «Последнего уходящего» и «Шоу Харви Ганта». Обе комедии были довольно слабыми, но меня тянуло на легкие картины. Когда они закончились, я переключилась на ток-шоу, но тут из своего номера, широко улыбаясь, вышел Алекс – в халате, с блокнотом в руке.

– Чейз, – сказал он, – ты просматривала те два поэтических сборника?

– Нет, не успела. А что?

– Это стихи Марселя Калабриана. Я никогда о нем не слышал. Он жил в тридцать третьем веке.

– Ясно, – кивнула я. – Нашел что-нибудь полезное?

Улыбка Алекса стала шире. Он открыл блокнот.

– Называется «Кофе», – сказал он и прочитал:

В холодном свете серого утра
Историю в машины погрузили
И повернули в сторону восхода,
Напившись кофе, пока все мы спали.

– Что-то знакомое, – сказала я. – Он был в Хантсвилле, когда оттуда вывозили артефакты?

– Вряд ли это Хантсвилл.

– Почему?

– Не тот образ. Из Хантсвилла их переправили самолетом.

– Думаешь, это о «Доме в прериях»?

Алекс посмотрел мне в глаза:

– Калабриан жил в Гранд-Форксе.

Глава 22

Для меня это было греческой тарабарщиной.

У. Шекспир. Юлий Цезарь (1599 г. н. э.)[5]

Как и остальные государства Древнего мира, Греция давно перестала существовать. Не было и города под названием Лариса, но мы знали, где он находился раньше.

Самолет летел над холмистыми зелеными полями и лесами, изредка внизу виднелись городки. На востоке в лучах утреннего солнца сверкало Эгейское море. Во время почти всего полета Алекс читал о Дмитрии Зорбасе – то, что нашел.

– Большинство историков сомневаются в его существовании, – сказал он. – Но по прошествии восьми тысяч лет можно усомниться в реальности какой угодно личности, не считая выдающихся королей и президентов, а также людей вроде Эйнштейна или Каласки.

– Ты узнал что-нибудь о Ларисе?

– Древний греческий город возле нынешнего Элписа. Разрушен моравскими повстанцами в шестом тысячелетии. Долго был крупным культурным центром. Там жили известные художники, драматурги, поэты и композиторы.

– Думаешь, есть шансы что-нибудь найти?

– Практически нулевые, – ответил Алекс. – Но надо с чего-то начинать.

Приземлившись в Элписе, мы заселились в отель «Параклетос» и взяли напрокат машину. Прежде чем покинуть Америку, Алекс договорился о встрече с одним из профессоров факультета археологии университета Пападопулоса, сообщив, что хотел бы узнать о деятельности местных археологов.

После того как мы разместились в своих номерах, он позвонил в университет. Его соединили с профессором Тетой Тарас, пожилой женщиной лет ста пятидесяти с лишним.

– Когда вы хотели бы подъехать? – спросила она.

– Как вам будет удобно, Тета, – ответил Алекс. – Думаю, у нас намного более гибкий график, чем у вас.

– Ну что же, – сказала она, – тогда в любое время после половины четвертого.

– Отлично. Мы приедем.

По размерам университет был достаточно скромным – три или четыре здания в классическом стиле, свидетельствовавшем о том, что греческий дух все еще жив. Кампус украшали живые изгороди, цветущие кусты и фонтаны. Когда мы приехали, звенел звонок и студенты спешили на занятия. Машина высадила нас на одной из парковок и сообщила, где находится здание студенческого союза.

Кабинет Теты располагался на втором этаже. Из двух окон лились яркие лучи солнца. На стенах висели фотографии Теты в окружении студентов, а также ее коллег на раскопках и церемониях вручения наград. В шкафу виднелись таблички и бронзовые кубки.

– Рада вас видеть, Чейз, – широко улыбнулась она. – И вас, Алекс Бенедикт. Не ожидала, что мне представится случай поздороваться с вами. Вы оказали неоценимую помощь в спасении пассажиров пропавших кораблей. Не представляю, что сейчас переживают эти люди.

– Спасибо, Тета. Вы правы. Надеюсь, нам удастся вытащить их оттуда.

Открылась дверь, и вошла молодая женщина, держа поднос с закусками – не знаю точно, какими именно, но все они были покрыты толстым слоем глазури.

Было заметно, что Тета много работает в поле. Ее волосы янтарного цвета буквально вспыхивали, когда их касался солнечный свет.

– Алекс, – сказала она, – вы говорили, что хотите побеседовать об археологических проектах, которыми мы занимаемся здесь, в Элписе. Если вы не против, я приглашу одного из своих коллег – он более сведущ в местных делах, чем я.

– Конечно, – кивнул Алекс.

– Наверное, Манос знает обо всех важных археологических событиях, которые произошли в Элписе за последние сто лет. Если, конечно, они вообще произошли.

Манос был намного ниже ее ростом и, вероятно, на несколько лет старше. Он куда больше напоминал типичного ученого – с проницательным взглядом карих глаз, резкими чертами лица и козлиной бородкой. Нас представили. Фамилия его была Виталис, и он возглавлял факультет археологии.