Возвращение

Только и оставалось обедать ежедневно у папаши Власия, в надежде разжиться сплетнями, но и у него было пусто. Правда, от него я узнала, что мой юный коллега с блеском распутал пару загадок (мне на четверть часа, не более, но по его возрасту самое оно) и теперь светится довольством. И, говорят, ошивается вблизи сыскного отделения, не иначе, хочет завести знакомство… Кто ж так действует? Сыскарей надо брать, когда им не до личности вопрошающего, если тот помогает словом или делом, либо же начинать знакомство издалека, входить в доверие… но это долго. Мне в свое время повезло столкнуться по паре дел с Висласом, тогда еще майором, с ним мы и сдружились – высокое начальство не было мне нужно. Но Анельт-то явно метит в друзья к руководителям, чтобы получать информацию на блюдечке, как он себе мыслит. Зря он так: если и сложится, ему достанется в лучшем случае выхолощенная версия, голые сведения, ни одной мелкой детали – начальство ведь не может вникать во все дела без исключения! Факты же лучше всего получать с пылу с жару, от очевидцев, ну хотя бы от рядовых сыскарей: они зачастую видят много больше того, о чем докладывают руководству! Главное, уметь спросить…

Ну что ж, попытка не пытка, я Анельту мешать не стану, но и помогать тоже. К слову сказать, после памятного дела об ойфане он мне на дороге не попадался. И славно, пусть барахтается… Выплывет – честь ему и хвала, нет – что ж, это естественный отбор. Я не пострадаю в любом случае, моя клиентура – люди обеспеченные. Те, кто предпочитает заплатить поменьше, пойдут к частным сыщикам или тому же Анельту, а не ко мне, а перехватывать моих клиентов у молодого мага пока кишка тонка. И не скоро он еще возмужает настолько, чтобы мы смогли соперничать на равных!

Теша себя этой мыслью, я наведалась сперва к папаше Власию, не узнала никаких интересных слухов, затем заглянула в сыскное, к Висласу, снова не услышала ничего любопытного и приуныла.

Как нарочно, погода стояла изумительная: немного потеплело, можно было не кутаться в меха, и на улицах заметно прибавилось народу. Снежно, солнечно, словом, тот прекрасный зимний день, каких немало в Арастене, вот только я обычно их пропускаю: либо отсыпаюсь, либо работы невпроворот… Но сегодня, раз уж вышла из дома не по делу, грех было упускать такую погоду, и я отправилась в дворцовый парк: голову проветрю, глядишь, что ценное в ней заведется!

В холода мало кто прогуливался здесь просто так, да и благородные господа выходят на променад попозже, и я мерила шагами заснеженные аллеи в гордом одиночестве. Хорошо ни о чем не думать! Даже тревога, привычная спутница в последние дни, отпустила меня ненадолго. Я не мечтала, будто все обойдется, я даже не рассчитывала на это, возвращаясь в Арастен, лишь надеялась, что дело обернется иначе, но просчиталась… Вот только сложно было размышлять об этом, подставляя лицо яркому солнцу, щуря глаза на ослепительное синее небо без единого облака, на сверкающие снежные шапки на деревьях…

– Не положено это! – произнес девичий голос на соседней аллее. Парк – удивительно удобное место для подслушивания: за живой изгородью тебя не увидят, зато ты все расслышишь превосходно! Интересно, что это там за ломака?

Девушке что-то неразборчиво отвечал ломкий юношеский басок. Дескать, это у вас не положено, а у нас вполне в порядке вещей. Какая-то возня, потом всколыхнулись ветки, осыпая снежное серебро, и снова все стихло.

Меня уже снедало любопытство. Этот звук я ни с чем не перепутаю, так отвешивает полновесную пощечину крепкая девичья рука, не привыкшая сдерживаться, умеющая и строптивого коня сдержать, и из лука выстрелить…

– Я прошу простить… – начал было юноша сдавленно, я так и представила, как он держится за щеку – хорошо, если девица ему зубы не вышибла, знавала я таких барышень!

– Я и так позволила слишком много, – холодно произнесла девушка. – Вы же вели себя недостойно. Ваш отец назвал меня своей гостьей и дал понять, что я нахожусь под его высочайшим покровительством и ничто и никто не посмеет коснуться меня помимо моей воли. Вы же…

– Но вы!..

– Я согласилась прогуляться с вами по парку, тем самым нарушив обычай, – еще более сурово продолжала девица. – Я не должна была отсылать моих служанок. Однако я рассчитывала на то, что вы – достойный сын своего отца, вы же вновь показали себя с самой дурной стороны!

– Но сколько же раз можно повторять вам, что в том не было моей вины, что я был околдован! – возопил юноша, но девушка перебила строго:

– Вы не были околдованы. О том мне сообщило более чем компетентное лицо. Однако не забывайте, с кем вы имеете дело теперь! Быть может, я не могу украсить себя бриллиантовым ожерельем в несколько рядов, но моя честь остается при мне!