Возвращение

– Я вас понимаю, как никто другой. Поэтому мы с Толсоном планируем двухнедельную поездку в Монте-Рио, Калифорния, в одно уединённое местечко, где от дел праведных отдыхают многие известные политики и бизнесмены. И некоторые из них мечтают с вами познакомиться лично. Не хотели бы составить нам компанию?

– Хм, заманчивое предложение… У меня такое чувство, что вы сделали мне предложение, от которого очень трудно отказаться.

– Ну, отказаться, насколько я знаю ваш характер, вы можете всегда, – хмыкнул Гувер. – Но вы правы, мистер Бёрд, гораздо разумнее согласиться. Не каждый день сильные мира сего проявляют интерес к человеку, стоящему ниже их на несколько ступеней. Да и вам будет полезно завести такие знакомства.

– А вам-то с этого какая выгода?

– Ну, во-первых, как я уже говорил, некоторые люди попросили меня свести их с вами. А во-вторых, если вы когда-нибудь к своему финансовому благосостоянию добавите кресло, к примеру, конгрессмена, мне будет лестно иметь такого союзника.

«Нашёл союзника, козлина», – подумал я, а вслух произнёс:

– Мне тоже, мистер Гувер, весьма лестно иметь союзника в вашем лице. Уверен, такая поездка всем нам пойдёт только на пользу. Как минимум устрою себе отдых в глуши. Когда выезд?

…В четверг, 21 июля, наша троица – я, Гувер и Толсон – на автомобиле, за рулём которого находился помощник директора ФБР, прибыла в закрытый летний лагерь, известный под названием Богемская роща. Из багажника оставленной на охраняемой стоянке для членов и гостей клуба машины мы извлекли каждый по небольшому чемоданчику, в который перед отъездом сложили лишь самое необходимое. Я, кроме всего прочего, где-то между сменными трусами запрятал карманную фотокамеру FB-48. Выпускал её мой заводик, освоивший производство фотоаппаратов в 1945 году, а в 48-м выдавший на гора ограниченную партию таких миникамер, размером с пачку сигарет. Заряжалась она шестнадцатимиллиметровой плёнкой. Модель получила название по моим инициалам. Мне даже удалось выбить под эту модель спецзаказ у Министерства внутренних дел, наверное, для ФБР скупали такие полушпионские модели.

Зачем я её взял, сам не знаю. Если уж снимать виды, то надо было брать более профессиональную камеру. Гуверу я о камере ничего не сказал, мало ли, вдруг там не рекомендуется фотографировать, вдруг это настолько закрытый лагерь, что о нём говорить можно только шёпотом. Да и то при своих.

Принадлежал лагерь частному мужскому клубу искусств, штаб-квартира которого находилась в Сан-Франциско. По пути Гувер просвещал меня относительно принятых здесь порядков, сам-то он в Богемской роще не впервые. От него я узнал, что клуб существует с 1872 года, и практически столько же и Богемская роща. А постоянные летние заезды вроде нашего начались с 1899 года.

– Посетить рощу могут только члены клуба и их гости, так что вы – наш гость. Там собираются люди, облечённые властью или деньгами, а зачастую тем и другим. Не удивляйтесь, если встретите в лагере персон, о которых читали в газетах или слышали по радио… Символ Богемской рощи – двенадцатиметровая цементная сова, стоит на постаменте у искусственного озера. С 1929 года служит местом ежегодного жертвоприношения… Нет-нет, жертвоприношение символическое, а то подумаете ещё, что у нас тут сборище сатанистов. «Кремация Гнетущей Заботы» – театрализованное представление, во время которого сжигается чучело, символизирующее очищение участников ритуала. То есть на протяжении двух недель общество сжигает мирские заботы, осушая тысячи декалитров шардоне, участвуя в художественной самодеятельности, стреляя по тарелкам, вкушая малину, купаясь в речке и коллективно писая на красные деревья. – Гувер расхохотался.

Следивший за дорогой Толсон позволил себе криво ухмыльнуться, а у меня пропало всякое желание ехать в этот гадючник. Но делать нечего, назвался груздем…

Лагерь располагался посреди леса из гигантских красных секвой. На въезде нас встретило изображение совы с геральдическим девизом: «Пауки, плетущие паутину, сюда не приезжают». Как пояснил Гувер, девиз подразумевает, что все проблемы и коммерческие сделки необходимо оставить снаружи, однако на самом деле многие приезжают сюда как раз решать свои дела.

Нам предоставили трёхместный шатёр в секторе Hill Billies. Всего здесь было с десяток секторов, в которых постояльцы размещались соответственно их статусу. Например, действующий президент Генри Уоллес обитал в секторе Mandalay. По этим и другим секторам были разбросаны палатки, в которых жили банкиры, военные подрядчики, политики, включая бывших президентов (на дорожке между секвойями мы раскланялись с Гербертом Гувером), артисты, медиамагнаты, среди которых я, пожалуй, находился в ТОП-3 как минимум. На мой вопрос, почему бы не построить хотя бы деревянные домики, Гувер пожал плечами, мол, так заведено, никто не возмущается, напротив, многие находят в этом шарм.