Возвращение

– Ничего удивительного, что вы пропустили мою атаку. Чтобы увидеть и отреагировать на неё, вы должны были, как и я, моментально войти в состояние ци.

– Может, ещё раз попробуем? – с робкой надеждой спросил я.

– Не стоит, я уже всё для себя понял.

– Жаль… А с учётом того, что в ученики вы берёте только кита… простите, ханьжэнь, мне, похоже, здесь делать нечего. Извините за беспокойство.

Я натянул пиджак, нахлобучил шляпу и собрался покинуть зал, но был остановлен негромким окликом:

– Разве я сказал, что вы мне не подходите?

Я замер.

– Что?

– Разве я сказал, что вы мне не подходите? – повторил он и добавил: – Я беру вас в ученики.

– Но я же…

– Не возражайте. Я увидел достаточно. А если будете возражать, то и впрямь задерживать не стану.

Даже годы спустя он так и не признался, что же такого в тот раз разглядел во мне. Но вряд ли взялся меня тренировать потому, что я к тому времени был известным бизнесменом и мог хорошо заплатить за своё обучение. Китаец интересовался лишь делами, происходящими внутри чайна-тауна, и думаю, посети его сам Дэвид Рокфеллер, он мог бы запросто выпроводить банкира из своего зала, окажись на то причина. О том, что он знает, кем я на самом деле являюсь, он сказал мне лишь полгода спустя.

В тот день мастер уделил мне тридцать минут. А на второе занятие я пришёл уже с комплектом одежды ифу, пошитом на заказ в чайна-тауне по рекомендации всё того же мастера Лю. Он определил меня в группу начинающих из восьми человек, и мы принялись постигать азы чуань-шу – базовый комплекс «Восемнадцать рук Лоханя», или, как его ещё называют, «Восемнадцать рук архатов»[11]. Учитывая, что в силу определённых причин я не мог регулярно посещать занятия, Лю велел выучить комплекс от «а» до «я». Постепенно дело дошло и до спаррингов. К тому времени я уговорил мастера проводить со мной индивидуальные занятия по предварительному звонку. Мы договаривались на конкретное время, и китаец уделял мне по часу-полтора, выкраивая паузы между тренировками групп. Заниматься получалось рваными отрезками. Когда я был в Лос-Анджелесе, то мог посещать мастера Лю несколько дней подряд, затем случались месячные перерывы. Впрочем, по настоянию китайца я при каждом удобном случае оттачивал полученные навыки, будь то во дворе нашего с Варей дома или в гостиничном номере. Комплект одежды ифу у меня всегда был с собой, благо он не занимал много места.

Познакомился я и с его дочерью Иинг и пятнадцатилетним внуком Юшэнгом, которого дед чуть ли не с младенчества обучал премудростям своего стиля. Когда наши отношения стали чуть более доверительными, как-то за чашкой ароматного зелёного чая старик рассказал, что вырос и большую часть жизни прожил в провинции Чжили, в 1928 году переименованной в Хэбэй. Боевые искусства в его роду изучали несколько поколений, а его дед получил право на создание собственной школы «Красный дракон». В 1936 году в городок вошли японцы и стали устанавливать свои порядки. По приказу новых властей школу закрыли, лишив семью куска хлеба. Зять подался к повстанцам, японцы об этом узнали и арестовали Лю с женой и беременной дочерью. Мол, будут сидеть под замком, пока зятёк не соизволит сдаться.

Зятёк сотоварищи попробовали совершить на тюрьму лихой налёт, однако операция оказалась неподготовленной и провалилась. Зять погиб смертью храбрых, правда прихватив с собой троих джапанезе. Возглавлявший в провинции оккупационный гарнизон Квантунской армии генерал Ойяма объявил о намеченной на днях казни семейства Веньян. Это сейчас Лю шестидесятидвухлетний старик, а тогда был моложе меня нынешнего и решил, что лучше погибнуть в бою, чем идти на заклание. Бежать собрались ночью накануне казни. Благодаря некачественности цемента в основании зарешечённого окошка его удалось расковырять и вынуть решётку. Окно было достаточным по размеру, и всем троим удалось выбраться наружу, даже находившейся на четвёртом месяце Иинг. К счастью, тюрьма была возведена недавно на скорую руку, вышки с прожекторами оборудовать не успели, что тоже сыграло беглецам на руку. Несмотря на периодически пробивавшуюся из-за облаков полную луну, они беспрепятственно миновали возведённый для завтрашней казни эшафот и добрались до заграждения из колючей проволоки. Минут за пятнадцать Лю руками сделал подкоп. Первой полезла дочка, потом жена, а когда туда собирался нырнуть и глава семьи, неожиданно нарисовался обходивший периметр японский часовой. Для него увиденное стало неожиданностью, но Лю не сплоховал. Джапанезе даже пикнуть не успел, как его кадык был вдавлен ударом костяшками среднего и указательного пальцев. Бедняга издал лишь предсмертный хрип. Удостоверившись, что противник мёртв, Лю конфисковал у него с пояса короткий меч в ножнах, напоминавший катану, и тоже покинул территорию тюрьмы.