Возвращение

После этого из земли по обе стороны статуи вырвались фонтаны огня, и жрецы обратились к гигантской сове: «Взываем к тебе, о великий символ всей мудрости смертных, Сова Богемии! Дай нам совет!»

В следующий миг всё внезапно меняется – огни гаснут, а из-за деревьев выходит духовой оркестр в полосатых куртках и канотье, наигрывающий разудалый регтайм. И загадочная церемония переходит в безудержное веселье, в котором я решил участия не принимать, а остаться в роли зрителя. Взял раскладной стульчик и уселся под одной из секвой, подальше от загоревшихся электрических гирлянд.

– Ты всё хорошо запомнил? Мы точно можем рассчитывать, что губернатор не доживет до утра?

– Можете не сомневаться, мистер…

– Тсс, никаких имён, мы же договаривались!

Я медленно повернулся на голоса. Они доносились по другую сторону двухметрового обхвата ствола секвойи, у которой я сидел. В ночном сумраке едва удалось разглядеть две тёмные фигуры, похоже одетые в такие же плащи с капюшонами, как и я. Тот, кто давал указания, был на полголовы повыше второго и говорил с лёгкой гнусавостью, отчего мне его голос показался знакомым. В голове крутилась догадка, но она никак не желала оформляться в окончательный образ.

Ладно, это подождёт, сейчас же меня интересовало, что они задумали. Какой губернатор не должен дожить до утра? А вообще, много ли их в лагере? Точно приехал губернатор штата Нью-Йорк Томас Дьюи, причём вроде первый раз. Я слышал, по личному приглашению своего старого товарища – сенатора от штата Айова Уильяма Бердсли. Просто какой-то средневековый заговор с тайнами мадридского двора.

Я инстинктивно вжался в свой стульчик, когда одна из фигур, та, что повыше, растворилась в ночи, а вторая, исполнитель, наоборот, двинулась на свет огней. Чуть помедлив, я пошёл следом, держась на небольшом расстоянии. Мы добрались до места праздника, где уже на смену оркестру пришла театральная постановка в античном стиле.

Главным было не потерять цель из виду. Ростом преследуемый был ниже среднего и заметно сутулился. Не иначе давила ответственность возложенного на него задания. Интересно, как он собрался убивать жертву? Кинжалом, выстрелом из пистолета с глушителем, удушением? В такой толчее подобраться к цели можно без проблем, правда, и найти её среди одинаково одетых людей непросто. Либо этот человек знает, где искать.

Кстати, не все присутствующие перед сценой стоят с капюшоном на голове. Некоторые для удобства стянули их, и вот я теперь прекрасно вижу, что так поступил и Томас Дьюи, о чём-то переговаривавшийся с сенатором из Айовы. И сутулый, похоже, именно к этой парочке и пытается подобраться поближе.

Так-так, выходит, всё же Дьюи! Я никогда к нему не пылал особой, скажем так, любовью, но своей принципиальностью он был мне симпатичен. И если его решили убрать, значит, он перешёл кому-то дорогу. Раньше, будучи окружным прокурором, он частенько переходил дорогу мафии, не исключено, что и в кресле губернатора у него случились какие-то тёрки с мафиози.

Хотя голос отдававшего приказ явно не был связан с коза ностра. Тут что-то другое… Чёрт, где же я его мог слышать?!

Между тем сутулый приблизился к жертве на расстояние полутора-двух метров, и я, не теряя времени, тоже подобрался поближе, чтобы в случае чего успеть хоть что-то предпринять. Можно было, конечно, и сейчас скрутить «охотника», но вдруг при нём никаких орудий убийства не обнаружится? И он, само собой, признаваться ни в каких преступных замыслах не станет, я же буду выглядеть идиотом. А заговорщики получат ещё один шанс, только подготовятся к акции более тщательно да ещё и убедятся, чтобы меня не было поблизости. Может, даже и ко мне на всякий случай подошлют «рыцаря плаща и кинжала», как говорится, нет человека – нет проблемы.

Пока я размышлял, сутулый извлёк из-под полы плаща какой-то небольшой продолговатый предмет и ещё на шаг приблизился к жертве. Бездействовать и дальше, оставаясь в роли стороннего наблюдателя, было чревато, так что я тоже быстро шагнул вперёд и тычком фаланги согнутого пальца в область правой почки заставил потенциального убийцу охнуть, повернувшись ко мне лицом. Особо в него не вглядываясь, я, не мудрствуя лукаво, нанёс резкий удар в кончик подбородка, подчелюстные нервные узлы отреагировали как нужно, и оппонент без звука свалился наземь.

Финальную часть сцены наблюдали не только Дьюи с сенатором, но и ещё несколько человек. И в их взгляде читалось подозрительное недоумение. На их месте я тоже подумал бы, что бить человека ни с того ни с сего – признак дурного тона. Только я-то бил ввиду неотложной необходимости, и сейчас, аккуратно, чтобы не стереть отпечатки пальцев, подобрав с земли шприц с какой-то тёмной жидкостью внутри, показал его губернатору.

– Этим, мистер Дьюи, он собирался вас отправить на тот свет.

– Что это ещё за дрянь?!

– Это покажет специальная экспертиза. Думаю, внутри шприца сильнодействующий яд. В такой толпе незаметно уколоть и раствориться в темноте легче лёгкого. Не думаю, что это кто-то из членов клуба, наверняка он проник на территорию лагеря незаконно.