Возвращение

Я очнулся. Сердце колотилось о рёбра. Пропитавшаяся потом одежда прилипла к телу. Я хватал воздух, подобно рыбе выброшенной на берег. Перед глазами, взрываясь слепящими фейерверками, мелькали яркие соцветия. И звук, тот самый дребезжащий, сводящий с ума звук. Я сжал виски ладонями. При воспоминании о безмятежности и спокойствии вакуума хотелось плакать. Почему я не остался там?!

Я не вынесу! Я не смогу больше жить, после глотка бесконечности! Зачем я вырывался оттуда?! Меня же почти приняли! И звук, этот разрушающий мозг звук! Прекратится он когда-нибудь?!

Тишина ударила гидравлическим молотом. Сдавила плоть. Размазала тело по полу.

Что-то щёлкнуло. Скрипнуло.

— С вами всё в порядке? — после убаюкивающего шёпота вакуума голос звучал, как треск разрываемой материи. Я заткнул уши. Я не мог выносить звуки этого мира.

— Что здесь случилось?! — нечто чересчур плотное и уродливое шагнуло в комнату. От громовых раскатов, исходящих от существа, не спасали даже вставленные в ушные раковины пальцы. — Вас ограбили?!

Я заново обретал трёхмерное зрение. Слух терял чувствительность и возвращался к убогим человеческим стандартам.

— Да скажите что-нибудь! — надо мной нависло лицо дочери Игоря. — Господи, вы все с ума посходили?!

— Кажется… Кажется… Мне… Плохо… стало, — я надеялся, она разобрала хоть слово в издаваемом мною клёкоте.

— Живой, слава Богу! — девушка опустилась на так и не собранное кресло и внезапно разрыдалась.

Я наблюдал за происходящим словно во сне. Медленно, попавшей в патоку мухой в сознание пробиралась мысль — Алла захлёбывается в слезах, подобно тому, как я сам, теперь уже вечность назад, задыхался от хохота. С девушкой что-то происходило. Мне нужно её успокоить.

Я не обладаю талантом утешения. Чужие слёзы наводят на меня панику. Я пугаюсь плачущих людей. Ситуация, когда кто-то впадает в состояние глубокой скорби, парализуют меня полностью. Убежать, отвернуться, не обращать внимания — вот список моих действий. Часто приходилось выслушивать обвинения в чёрствости, но, по-моему, с таким же правом можно упрекать в колючести ежа.

Я сидел перед рыдающей девушкой и не знал, как поступить. Очень хотелось что-то сде-лать. Но что предпринимают в таких ситуациях? Гладят по голове? Обнимают за плечи? Обещают, что всё наладится или, наоборот, призывают не раскисать и встречать невзгоды с высоко поднятой головой? Теоретически вроде бы подходил любой из вариантов, а вот как получится на практике… Ещё вроде предлагают валерианку. Или нашатырь? Нет, нашатырь, по-моему, при потере сознания. Впрочем, чего гадать — у меня нет ни того не другого.

Эврика! Что пишут на этикетке? Нашатырный спирт! И настойка валерианы тоже на спирту. Этого добра у меня навалом. Я метнулся на кухню. Скоренько распечатал «Источник» (наверняка, пока я кувыркался где-то в пустоте, время приблизилось к 18.00., да и ни себе же, в конце концов), плеснул в чашку грамм пятьдесят, на всякий случай вторую чашку наполнил водой.

— Давай-ка, — я поставил посуду на столик и попытался оторвать ладони от лица Аллы. После короткого сопротивления девушка сдалась. Красные глаза, распухший нос, мокрые щёки — я чуть снова не сбежал на кухню. Не выношу подобных зрелищ! — Немедленно прекрати, — тон получился грубым, но я ничего не мог поделать — перепуганный человек непроизвольно становится агрессивным. — Выпей вот это! — глядя в сторону, я сунул ей под нос чашку с водкой. — Поможет!

Алла проглотила водку с коротким всхлипом. Немедленно закашлялась. Я дал ей воды. Она опустошила чашку, вздрагивая время от времени. За неимением носового платка я предложил ей более-менее приличное на вид полотенце. К счастью, девушка понемногу приходила в себя и моей сомнительной галантности предпочла салфетку из собственной сумочки.

— Теперь расскажи, что случилось? — я всё ещё не отваживался посмотреть на заплаканное лицо. — Если из-за этого бардака, то я всё приберу. Мебель обратно поставлю, — знать бы еще, куда я её утащил, — я просто… , — ничего правдоподобного в голову не лезло.

— О чём вы говорите?! Отец в аварию попал! Вы в разгромленной квартире!

Я вовремя уловил слезливые нотки и убежал на кухню за водой. Пока девушка, клацая зубами о край чашки, пыталась утопить истерику в кипячёной воде, до меня дошёл смысл сказанного.

— Игорь что?! Насмерть?!

— Перелом руки, — всхлипнула Алла. — Но всё равно… Мне страшно. Как будто… Не знаю, как объяснить… Словно гроза… Ещё не началась, но будет. Понимаете?

Ещё как понимаю. У меня уже началось. И не какая-то жалкая гроза. Тайфун!

— … убийства эти, — продолжала девушка. — Вы слышали? Уже второе. С бабушкой что-то происходит. Бормочет чепуху всякую. Потом вдруг прощения просить начинает. Я на первом этаже, а она у меня прощения просит, словно я рядом. Жуть! Я с вами шла посоветоваться… А тут…

— Что тут? Недомогание почувствовал. Отдохнуть прилёг. Задремал. Лучше расскажи, что с отцом произошло?