Возвращение

— Кушать хочешь, — я провёл ладонью по сетке. Кавказская овчарка заворчала и нехотя щёлкнула зубастыми челюстями.

Не надо, мол, фамильярностей, чужак. Я при исполнении.

— Всё понимаю. Служба. Погоди немного, приятель, — я поднялся по ступенькам. Во всех окнах горел свет. Странно.

Мудрёный замок поддался не сразу. Трудно с непривычки одновременно прижимать крошечный язычок, дёргать за ручку и поворачивать ключ. Солидному имуществу — хорошую охрану.

В холле царила тишина. Ни обычного поскрипывания рассыхающихся паркетин, ни гудения холодильника, ни бормотания в водопроводных трубах. И холод. Пронизывающий до костей. Наверное, котёл погас. Надеюсь, в доме есть электрообогреватели. Очень не хочется лезть в подвал.

Тишину в клочья разорвал жуткий вой. Могучий кавказец огласил улицу песнью скорби. Вот только о чём? О неполученном ужине? Вряд ли.

— Алла! — послышалось, когда собака умолкла.

— Это я, бабушка! — вырвалось у меня. — Алла у подруги!

— Алла, прости! — от леденящего душу вопля содрогнулись стены.

Я рванулся на второй этаж. Ступеньки вдруг стали непривычно высокими и вязкими. Я спотыкался на каждом шагу. Когда я добрался до площадки, с меня, несмотря на холод, сошло семь потов. Ручка на двери старухи покрылась инеем. Чувствуя, как кожа на ладони прилипает к металлу, я схватился за неё. Дверь поддалась. Я ввалился в комнату.

Старуха сидела в кресле: подёрнутые инеем брови и волосы, посиневшие губы, застывшее лицо. Она ещё была жива. Веки дрогнули. В эту минуту с улицы снова донёсся вой. Стало жарко.

— Алла Александровна, что…

Она меня услышала, в зрачках мелькнул проблеск сознания, тонкие губы зашевелились, высохшие пальцы царапнули по плюшу кресла. Я подбежал, склонился над ней.

— Она… , — я скорее уловил движение воздуха, чем услышал звук речи. Невероятно, что минуту назад с этих губ сорвался ужасный вопль. — Ты… всё… узнал… Она…

— Кто она? Алла?!

— Жена… Игоря…

— Сбежавшая?

— Умер… шая… Подвал… Кладка… Она… Не простила… Ты…

— Что я могу сделать?

— Закопай… она… я… знала… семья… нельзя… было… девочку… прости…

— Алла Александровна! Алла Александровна! — я теребил безжизненное тело.

Температура вернулась в норму. Свет погас сам собой. Я попробовал выключатель. Работает. Навеки успокоившаяся старушка умиротворённо сидела в кресле. Надо позвонить в «Скорую». Или куда обращаются в подобных случаях?

Она знала. Что она знала? О случившемся на крыше? Молчала, прикрывая Игоря? Лишь бы репутацию семьи не опорочить! Я? Я странный! На меня всё можно свалить! Она? О живых надо думать! Эх, Алла Александровна, Алла Александровна!

При чём ту подвал? Жена Игоря? Бред умирающей старухи? Нет, не похоже.

Я умею отключаться в экстремальных ситуациях. Нервозность, эмоции, чувства, всё уступа-ет на второй план. Тело превращается в действующий механизм.

Я отыскал на кухне мешок с сухим кормом. Выволок его во двор. Открыл вольеру. Ог-ромный пёс поджал хвост и прятался в дальнем углу. Я распорол мешок…

— Ужин, мохнатый, — собака заскулила. — Ну, давай, давай. Всё кончилось.

Свирепый кавказец переставлял каждую лапу, словно под ними был тончайший лёд и новый шаг мог оказаться последним. Минут десять он преодолевал отрезок в два метра, то и дело разражаясь визгом и плачем. Когда пёс оказался рядом, я увидел в преданных собачьих глазах такой ужас, что сам покрылся гусиной кожей. Розовый язык тронул мою ладонь, а массивная голова спряталась между коленей. Пёс искал защиты у единственного оказавшегося поблизости человека.

— Ничего, всякое случается, — я провёл ладонью по густой шерсти, ощутил дрожь могучего тела. — Ты перекуси пока и уноси ноги. У меня ещё дела, приятель.

Пёс не отставал от меня, пока я искал в гараже кувалду и фонарь. Проводил до дома. Стоило мне ступить на порог, кавказец с обречённым видом отошёл в сторону и, задрав морду к чернильному небу, разразился воем.

Вход в подвал я обнаружил без труда — скромная дверца в дальнем углу кухни. Запор? Скорее одно название. Поворот ручки, и я один на один с влажной темнотой. На мгновение показалось, что кто-то следит за мной, укрывшись во мраке. Страх леденящими шажочками пробежался по спине. Что я делаю? Что собираюсь искать? Какого монстра потревожу своим вторжением? Ещё есть возможность захлопнуть дверь, сообщить, куда следует о смерти старухи и умыть руки. Забыть обо всём, загнать странные видения вглубь сознания и никогда больше не вспоминать о тихом подмосковном городке.

Пока меня одолевали капитулянтские мысли, рука сама собой нашарила выключатель. Щелчок… Ну, и чего мы испугались?! Подвал, каких сотни, забитый разным барахлом, ненужными инструментами и банками с солениями. Даже фонарь не нужен — освещение не хуже чем наверху.

Я спустился по лестнице, прошёл вдоль стеллажей с пузатыми пыльными банками и старыми вещами. Под ногами зловеще поскрипывал песок. Или мне это только кажется? У дальней стены я наткнулся на вторую дверь. Открыл. Помещение поменьше. Почти пустое. В дальнем углу гудит котёл. Тоже никаких призраков. Если таковым не считать мерно работаю-щий АОГВ.