Возвращение

— Похмелиться? Пять бутылок — это уже «ля запой», как говорят французы. Но мы не во Франции. Тащи!

— Всё на кухне. Спускайтесь, — она развернулась и легко сбежала по лестнице.

Слава Богу, братец, одержимый тщеславием, оборудовал ванные комнаты на двух этажах. Это я помнил из вчерашнего разговора. Тёмная фигурка справляющего нужду ребёнка на двери указала страдающему от похмелья писателю дорогу к искомому заведению.

Две горсти холодной воды в лицо и ледяная струйка на макушку разожгли искру жизни. Игнорируя правила приличия и гигиены, я взял чужую зубную щётку и потратил полтюбика зубной пасты (естественно, самой дорогой и рекламируемой) на изгнание бензиново-тухловатого привкуса из ротовой полости. Утренний туалет завершился выливанием на себя дорогой туалетной воды. Я искренне надеялся, что Игорь заметит снизившийся уровень пахучей жидкости.

Благоухающий, как майская роза и с гудящей, как линия высокого напряжения головой, я объявился на кухне. Германский гарнитур, итальянская плита, какая-то там колонка…

«Всё как вчера, но без тебя».

Я ухмыльнулся. В отравленный алкоголем мозг часто приходят дурацкие мысли.

— Хорошо выглядите, — Алла снова воевала с турецким краном.

— Бывало и лучше, — я приземлился за стол. — Колонку спалить не боишься?

— «Електролюкс» называется! — ложка грохнулась в раковину. — Или кипяток, или холодная.

— Никогда не регулируй воду краном, — преодолевая тошноту и головокружение, я протащился к произведению заморских мастеров. — Здесь ручка специальная есть, — я установил нужную температуру.

— Фантастика! — девушка держала руку под струёй воды. — Откуда вы это знаете?

— Хороший писатель должен уметь всё, — я смотрел в фиолетовые глаза и с трудом удерживался на ногах. Что и говорить, самогонку мой братец держал термоядерную. — Кто-то говорил о пиве…

— Ой, извините! — пробка с шипением слетела с запотевшей бутылки, на столе явился вожделенный напиток.

10

Говорящие о вреде пьянства — обманщики. Как иначе человек почувствует себя человеком. Я встал с кровати одноклеточной амёбой. После второй бутылки я ощущал себя венцом творения. Ясность в мыслях, упругость в мышцах, уверенность в себе! И три бутылки в запасе… Что ещё нужно человеку, после вчерашних возлияний?

— Отец всю ночь колобродил, — рассказывала девушка. — Когда вы легли. Ругался с кем-то. Плакал. Сегодня с утра пиво купил и их гаража не выходит. Опять со своей машиной возится. У него всегда так. А вы уезжаете?

— С чего это?

— Отец сказал. И бабушка волнуется. Считает, зря вы явились…

— Чёрт возьми! За меня все всё решили. Даже спросить не захотели. А я вот возьму и останусь! Я ехал писать книгу и не тронусь с места, пока хотя бы черновик не накидаю. Так и передай и отцу, и бабушке, и всем, кто хочет от меня избавиться! Ясно?

— Круто! — она восторженно звякнула посудой. — Я хочу, чтобы вы остались. Так интересно — настоящий писатель! Здесь кроме как с Вороном и тусануться не с кем. Да и он, по правде говоря, зануда.

— С Вороном?

— Да, самый продвинутый в Калиновске перец. Я вас познакомлю.

— А я ему как-нибудь ноги повыдёргиваю, — мрачный Игорь проковылял грязными сапогами по французскому линолеуму. Выглядел он отвратительно. Судя по всему, после вчерашней ссоры, братец провёл остаток ночи в беседах с Бахусом. — Бабушке обед приготовила?

— Уж, наверное, не забыла, — девушка взяла поднос с дымящимися тарелками и отправилась на второй этаж. — У меня же голова с похмелья не болит, — бросила она, не оборачиваясь.

Игорь поморщился. Сейчас ему было не до дерзящей дочери.

— Уже поправился, Шурик? — он смотрел на полупустую бутылку.

— Да уж, — я чувствовал себя неловко. — Спасибо Алле. Выручила.

— Она выручит. Жди больше… Я это самое… Вчера немного… Забудь.

— Какие проблемы! Не рассчитали мы с тобой вчера, с кем не бывает.

— С кем не бывает, — Игорь налил из-под крана стакан воды и залпом выпил.

— Может пивка?

Он затряс головой:

— Я сегодняшнюю норму с утра опрокинул. Боюсь, развезёт… Ты это самое… Извини, что до платформы не подвезу. Понимаешь о чём я? Не могу в таком состоянии за руль.

— А зачем меня куда-то подвозить? Тебя на вчерашние дрожжи опять переклинило?

Игорь долго смотрел на меня. Кровь прилила к его щекам, ладони сжались в кулаки.

— Так ты не уедешь? — он сверлил меня мутно-злым взглядом.

— И не подумаю, — я старался выглядеть спокойным, сделал глоток из бутылки.

— Нет, ты уберёшься! — Игорь схватил меня за запястье. Горлышко ударилось о губы. Я почувствовал солоноватый привкус.

— С цепи сорвался! — мой кулак ткнулся в плечо братца. Тело, ослабленное ночной пьянкой отлетело к раковине. — Ты чего творишь?! — я вытер губу тыльной стороной ладони.

Вид крови на моей руке привёл Игоря в состояние ступора. По крайней мере, потасовку он не продолжил.

— Ты не понимаешь, — он, чуть ли не стонал. Его пальцы вцепились в край раковины. — Ты забыл, как тебя увозили отсюда? Твои родители клялись, что ты не появишься в городе. Только потому тогда это дело замяли. Ты хочешь, чтобы нашу фамилию опять слоняли на каждом углу? Алке, между прочим, замуж выходить. О ней хотя бы подумай!