Возвращение

— Клятва — это хорошо, только не было ещё клятвы, которую бы вы не нарушили. Да и поверил бы я вам, всё одно ни к чему это было б. Нет у меня меча. Не я ему хозяин, и не мне отдавать его врагам земли росской. А и был бы он мой, всё одно не отдал бы. А теперь уходите, пока целы, а то у моих воинов уже руки чешутся.

— Зря ты так, граф, зря! Пожалеешь ещё, когда кровью своей умоешься! — пригрозил один из парламентёров, поворачивая коня и поспешно отъезжая от стен столь негостеприимной крепости. — Нет сегодня в мире силы, способной нам противиться! Твоя крепость падёт, меч будет наш, и Рутения задрожит от топота наших коней!

А граф ничего не ответил. Он молча повернулся к своим воинам и, надев шлем, опустил забрало…

…Вскоре земля и впрямь содрогнулась от копыт наступающего войска, и закипела битва и полилась кровь…

Благословенный халиф, эмиред Рахмед, правитель оркского халифата, верховный вождь высших орков, развалившись на шелковых перинах огромной, захваченной в походах кровати, спал. Внезапно ему послышался странный шипящий звук, будто из туго надутого курдюка спустили воздух. Он открыл глаза и увидел стоявшую напротив кровати огромную фигуру старого воина, увешанного изржавленным оружием и облечённого в истлевшие погребальные одежды. В руках воина был большой меч, с острия которого на пол капала исходящая паром кровь. "Это всего лишь сон", — подумал Рахмед и закрыл глаза, но видение не исчезало. Казалось, оно стало ещё чётче, будто в спальне кто-то зажёг вечерние факелы. Меж тем фигура, загремев доспехами, приблизилась, и призрачная левая рука простёрлась в сторону притихшего в страхе Рахмеда.

— Что же ты, праправнук мой, правнуком моим выращенный, заповеди мои забыл древние? Во дворце сидишь, словно пёс, ко двору прикованный? Я ли за тебя в поход да разор деревень росских ходить буду? Я ли стану славу, богатства да земли оркские приращивать? Кровь на мече моём почти уж высохла. Где же видно, чтобы орки работали да в полях, словно рабы, трудились? Нынче должен ты в поход идти да пощипать врагу нашему извечному волосья да испить его крови сладостной!

— Как же я в разбой пойду, если своей рукой собственной договор вечный о дружбе нерушимой подписывал, печатями оркскими скреплял? — оцепенев от пристального взгляда пращура, молвил правитель халифата.

— Это когда ж договор с врагами для орка обязателен был? — с ехидной улыбкой спросил пращур. — Мы всегда их вершили и рушили по своему усмотрению. Ибо нет ничего неизменного и нет ничего в вечности верного. Даже конь любимый понесёт другого седока, стоит лишь тебе от меча пасть!

— Так как же понимать твоё веление? — спросил вздрогнувший от звука своего голоса Рахмед.

— Ну и глуп же праправнук мой… Так и понимай, что на коня садиться да меч в руки брать пора пришла, твои воины лишь команды ждут. Торопись в путь, пока Рутения обессилила, нет в ней мощи, способной тебе на границах своих противостоять. Далеко не ходи, там погибельно. Пробегись по её окраинам. Собери рабов да добра разного, вырежи жителей да дома спали, потешь душу старого пращура! И не смей моей воле противиться! — старец замолчал, ударил копьём об пол и видение исчезло.

Рахмед лежал ни жив, ни мёртв на разбросанных подушках и пялился в открытое окно. Пот холодный по спине бежал, а на полу подле кровати, там, где старец меч окровавленный держал, натекла кровавая лужа, будто сон и не сон был вовсе.

А в это же время в пещере потаённой Караахмед над чашей воды колдовской сидел и посмеивался. Его появление в спальне Рахмедовой, ещё с вечера зельем отупляющим окуренной, в одеждах смертных оркских да в чарах лик изменяющих, удалось на славу. Чародей не удивился бы, если б Рахмед тут же кинулся исполнять сказанное "пращуром". Да, маг был доволен. Пока всё шло по намеченному плану. Рутения постепенно разваливалась. Правда, очередной (весенний) поход западного войска провалился, но зато была дотла разрушена столь ненавистная лордам крепость графа Дракулы. Теперь, если ничто не изменится, орды орков наводнят собой заокраиную Рутению, а это значит, что скоро и к оркам придёт война. Караахмед довольно потирал руки. Его замыслы и впрямь начали сбываться.

— Видение мне ночью было, — Рахмед, в тревоге озираясь по сторонам, рассказывал окружившим его придворным, — будто стоит надо мной старик древний, в руках меч до эфеса окровавленный и говорит он страшным голосом: "Иди походом на села росские, бери всё, что на пути попадётся, убивай, жги да в полон уводи"! Не посмел я ему противиться. Обещание дал на границу войска наши двинуть. — Если Рахмед и ожидал увидеть на лицах своих придворных мудрецов осуждение в поспешности данного слова, то он ошибался…

— И правильно, — поддержал своего правителя сидевший впереди всех пожилой мудрец. — Давно пора мечи обнажить, воины по крови да добыче вольной стосковались.