Возвращение

Наташа закрыла лицо руками, опираясь локтями о стол. Она была уверена — он не лгал. Да и зачем? Головоломка-пазл складывался, сплетаясь в целостную картину. Недостающие детали, словно птицы, пикировали в свои гнёзда, заполняя пустующие места. Встреча с Герардом в коридоре, его отъезд, счастливые молодожёны за стеной — без сомнения Улрике и Ансельм, с которыми она подъезжала в Хаденхайм, — её уход к роженице в соседний номер, возвращение и понимание, что все её бросили на произвол судьбы, связанный Бригахбург, отбытие в поместье барона фон Фестера.

Задохнулась от нехватки воздуха.

— Таша? Что с тобой? — Граф отнимал её руки от лица. — Открой глаза… Пей…

Она мутнеющим взором увидела перед собой край кубка, глаза Герарда, синие, тревожные, зовущие. «В ту ночь меня не было… Приказы короля не обсуждаются…» Подкатывала тошнота. Липкие мурашки покрыли тело.

Его ладони придерживали её голову. Беспокойный взгляд метался по бледному лику и дрожащим ресницам, из-под которых показались крупные тяжёлые слезинки, уверенно скатившиеся по щекам.

— Ты всё тогда понял и принял мою игру… — Тёплый чай с запахом мяты освежил рот. Господи, какая дура! Охватившая радость — наконец-то всё прояснилось и стало на свои места! — моментально сменилась осознанием свершённой непоправимой ошибки. Золотые искры помолвочного кольца кололи глаза. Она собственными руками разрушила своё счастье! Развяжи она Герарда в тот день… Достаточно было вытащить кляп. Семь месяцев разлуки по надуманному поводу! За это время король нашёл ему невесту и теперь ничего не изменить. Он будет ласкать другую женщину, врываться в её тело, целовать её податливые губы. Она, а не ты, будет отзываться на его ласки, стонать под его руками. Она, а не ты, будет рожать ему детей. Сквозь шумящую в ушах кровь, услышала:

— Я искал тебя в Алеме, Аугусте. Возвращался в Штрассбурх. Не верил, что ты ушла. — Присел напротив неё на корточки, убирая кубок на стол.

— Я уехала в поместье герра Корбла и зимовала там.

— В Хаденхайм? Мне даже не пришло в голову искать тебя в подобных селеньях. Думал, что ты захочешь затеряться в большом городе. Конечно, откуда ты могла знать, что Шамси…

— Господи, что я наделала. — Коснулась его щеки, проведя ладонью по густой короткой бороде.

— Глупая моя Птаха… — Прижал её руку к лицу, тяжело втягивая запах цветов. Заметил спокойно, без малейшей тени упрёка: — Сколько раз просил тебя верить мне.

— Я упрямая баранья голова, — виновато улыбнулась сквозь слёзы. — Кажется, здесь так говорят?

В глазах Герарда вспыхнул лукавый огонёк:

— У вас найдётся свободная камора для одинокого усталого путника?

— Надо посмотреть, — грустно улыбнулась в ответ.

Умение прощать — это великий дар. Обладать им дано не каждому. Разрушенные семьи, потерянная дружба, оборванные связи… Мы легко находим оправдание своим поступкам и очень трудно — проступкам других.

Глава 28

— Добро пожаловать. — Наташа распахнула дверь в одну из лучших комнат таверны, пропуская гостя, лаская взором его широкие плечи, спину. — Располагайся. — Голос дрогнул. Сглотнула тягучий ком в горле. — Сейчас доставят еду и принесут горячую воду, заберут одежду и обувь в чистку. — Открыла дверь в умывальню. — Здесь найдёшь халат и…

Не успела обернуться, как её развернули, и она оказалась крепко прижатой к мужской груди:

— Таша… — горячо шептали ей в макушку, сжимая в объятиях, ожидая сопротивления. Но Птаха притихла, как пойманная и накрытая ослепляющей темнотой птица. Только гулкий перестук сердца под его ладонями, медленно скользящими по спине, выдавал взволнованное состояние любимой.

Трепыхнулась в его руках и, приподнявшись на носках, обвила шею, уткнувшись в грудь, с жадностью вдыхая одуряющий запах морозной свежести, отдаваясь страсти, разгорающейся пожаром:

— Мой…

Отстранил её и, обхватив ладонями вспыхнувшее жаром лицо, вглядывался в тёмную зелень глаз, всё ещё не веря:

— Всевышний, это ты… — В висках молотом стучала кровь. Пах распирала боль вожделения.

— Любимый… — Тянулась к его губам, слыша его прерывистое дыхание, биение пульса, считывала поднявшееся возбуждение. Шептала: — Единственный…

Тёплая ладонь легла на её ягодицу и, чувствительно сжав, переместилась вверх, вырвав стон из пленённых требовательным поцелуем губ. Обмерла от их натиска, от силы нежных рук, не противясь властному мужскому желанию.

От раздавшегося в коридоре шума, руки мужчины замерли на спине Наташи. Он, прервав поцелуй, напряжённо вслушивался в нарастающий грохот. Ладонь сиятельного сжала рукоять кинжала.

— Это для тебя угощение везут. — Засмеялась девушка, обнимая его за талию и пряча лицо на груди. — Тележка гремит. Надо постелить ковровые дорожки.

— Тележка? — Граф, отстранив любимую, рывком распахнул дверь, выглянув в коридор.

Служанка вкатила сервировочное чудо техники, косясь на гостя и раскрасневшуюся госпожу. Опустив глаза, сказала:

— Хозяйка, велено вам передать, что вас ожидают господин пфальцграф и два новых постояльца.