Возвращение

Лазарева заметила на руке Омаровой часы с таймером. Оставалось меньше двух часов до срыва. Но это могло быть не точное время. Детей редко инфицировали. Скорее всего, это произошло случайно, в результате нападения одиночек. Для войска мегистотериев подходили только взрослые мужчины и женщины. Дети им были не нужны. Слишком слабые, не сформировавшиеся особи. Бесполезная трата мутогена.

Программа мутации в случае с ребёнком шла по-другому. Примерно двадцать четыре часа она просто «сидела» организме, и, убедившись, что он не подходит, уничтожала. В течение нескольких минут происходил резкий выброс гормонов страха и разрыв сердца. Ребёнок умирал от ужаса. Это и называлось срыв. Самое позднее, он происходил спустя двадцать четыре часа, самое раннее, спустя десять. Кунке держалась уже двадцать два часа. Срыв мог начаться в любую минуту.

Ощущение безысходности этой ситуации вызывало у Анны тошноту. Сосуды потемнели, напоминая ей о собственном шатком положении между человеком и монстром.

— Нам пора, — Омарова всё-таки собралась, взглянула на лейтенанта, но за своими эмоциями даже не обратила внимания на тёмные прожилки на щеках Анны. — Кунке! Идём!

Данияр залил канистру топлива в бензобак, закрыл крышку. Ждал своих у машины. Оглядывался по сторонам, видимо, ожидая появления напарника лейтенанта.

Лазарева всё-таки остановила Альфию:

— Впереди нет ни одного места, где вы смогли бы остановиться. Оставайтесь здесь.

Женщина стояла ещё мгновение, раздумывая, но отрицательно покачала головой:

— Нам нужно сделать кое-что важное.

В голосе была твёрдость, которой трудно было возразить.

Резкий громкий звук заставил всех вздрогнуть. Лазарева не поняла что это, пока не увидела. Кунке стояла посреди площадки и кричала. Казалось, её позвоночник изогнулся назад, от чего живот выпятился, и руки раскинулись в стороны, голова запрокинулась, ноги дрожали. И она жутко кричала, глядя в небо.

Альфия и Данияр ринулись к ней. Кунке упала раньше, чем они подбежали, но не прекратила кричать. Тело ребёнка скручивали судороги. Пальцы, ноги, руки,… Её просто разрывало во все стороны.

Всё, это был срыв.

— Держи, держи, пожалуйста! — Альфия кричала, сама плакала.

Данияр пытался удержать дочь, подавить судороги, но девочка буквально отшвырнула его от себя. Взрослый мужчина отлетел на пару метров, вскочил, ринулся назад, пока Альфия навалилась на Кунке всем телом. Данияр зажал дочь с обеих сторон, перехватил руки и ноги, которые выкручивались по всем суставам в обратном направлении, прижал её к себе.

Крик ребёнка был ужасающим. Гормоны стресса, выбрасываемые сейчас в бешеном количестве, просто сжигали мышцы, сосуды, сердце и мозг.

Анна шагнула к ним. Ещё минуты Кунке будет кричать, страдая от ужаса, будет рыдать Альфия, а потом всё закончится.

«Если вколоть ей моё лекарство?..» — эта мысль родилась в голове в ответ на желание помочь хоть чем-то.

Оно могло не подействовать на организм другого человека, могло не остановить программу мутации, инициировавшую уничтожение своего объекта. Это игра в пятьдесят на пятьдесят: либо поможет, либо нет.

Кунке кричала с хрипом, раздирая горло в кровь, и выбрасывая красные брызги в лица родителей. У Анны остались секунды на принятие решения. Она шагнула к людям, на ходу сбрасывая куртку, сдёрнула с руки шприц-браслет, оттолкнула Альфию, перехватила у неё дочь и прижала медустройство к руке девочки. Что-то объяснять сейчас не было времени.

— Анна, нет! — окрик Кости в голове опоздал на мгновение, Лазарева нажала кнопку поршня, оправляя иглу с драгоценным лекарством в вену Кунке.

Альфия уже ринулась схватить дочь, но замерла, потому что замерла Кунке.

Анна держала её вместе с Данияром, а девочка хватала ртом воздух, её тело словно заледенело в одно мгновение, застыли выкрученные в кистях и лодыжках руки и ноги. Застыли глаза, из которых так и текла кровь.

Все замерли вместе с ней. Только Данияр, внезапно увидев что-то за спиной лейтенанта, вскочил, оставив дочь на руках у женщин, выхватил из-за спины ружье. Он успел выстрелить, до того как Анна ударила его под коленку, сваливая на землю, и резко обернулась посмотреть попал или нет. Вздохнула с облегчением, потому что белый мегистотерий подошёл к ним и оглядел всю картину металлическим взглядом.

Омаровы замерли, оба в шоке перед огромным монстром.

— Что ты сделала? — БПУ на шее Анны вспыхнуло, приняв довольно гневный вопрос Багирова. — Минус один укол, курс лечения будет не полный.

Лазарева медленно встала, подавляя дрожь во всем теле, улыбнулась:

— Ну чего ты кричишь? Сам бы также поступил.

Альфия и Данияр сидели на земле, обнимали дочь и оба круглыми от удивления глазами смотрели на лейтенанта и мегистотерия. Они видели, как на шее и спине Анны, просвечивая сквозь ткань футболки, засияли пластины чешуи, а в глазах радужная оболочка налилась бело-металлическим цветом.

Багиров в ответ на слова Лазаревой отрицательно покачал головой. Нет, не поступил бы. Изначально был шанс на спасение только одного человека. А сейчас и он под вопросом. Но улыбка Анны стала только шире.