Возвращение

– Это Ваш первый экзаменатор, миледи Элеонора. Лишь с её одобрения каждый из вас будет допущен к экзаменам, причем с коэффициентами напрямую влияющими на итоговые оценки по всем предметам. Вплоть до полной дисквалификации любого из вас. Поэтому рекомендую при общении и работе с ней выкладываться на сто процентов и даже больше. Она сама выберет время и способ общения с каждым. В её праве снимать вас с лекций и семинаров или наоборот вводить новые и требовать вашего на них присутствия, то есть любым понравившемся ей способом вмешиваться в процесс вашего обучения и изменять его. Спорить с ней не рекомендую, поскольку права у неё неограниченные и подобное поведение может быть квалифицировано, как несоблюдение должностной субординации, и привести к полной дисквалификации того, кто на это всё же решится. В заключении хочу пожелать вам всем достойно выдержать этот этап обучения и с хорошими результатами подойти к следующему.

По вытянувшимся лицам курсантов Элька поняла, что такого не ожидал никто. В зале повисла напряженная тишина. Все ждали, что скажет она, но ей категорически не хотелось говорить ничего. Стоя тут, напротив этих взволнованно-испуганных курсантов ей хотелось лишь одного: уйти и не возвращаться сюда никогда больше. От неприятия ситуации её даже подташнивать стало, как на первом заседании Совета.

Молчание затянулось, Крис, даже не взошедший на подиум, спасать её и что-то вместо неё говорить явно не собирался. Надо было сказать хоть что-то. Глубоко вздохнув, как учил Адмирал, на задержке дыхания она ещё раз обвела взглядом курсантов, потом медленно выдохнула и негромко произнесла:

– Я не готова пока начать с вами работать. Ближайшие несколько дней я планирую присутствовать на некоторых ваших занятиях, чтобы понаблюдать за вами со стороны… а вот после этого я начну выбирать, с кем и как я буду общаться. На этом всё. Завтра увидимся.

После чего стремительно вышла. Крис, поспешивший за ней, догнал её лишь у лифтов:

– Красиво. Ты сделала их всех, сестрёнка, – вполголоса проговорил он ей, входя вместе с ней в кабину.

– Крис, я не сделала никого. Меня трясет и тошнит от всего. Я не умею учить и тестировать тоже не умею… я не знаю, чему учат курсантов… я рейнджер… я ничего не знаю из курса их программ. Я и на корабле-то была лишь раз, с тобой, да и то в анабиозе… Крис, это такая авантюра… хочу в изолятор… хочу в изолятор к Алексу. Мне плохо.

– Прекрати истерить! Всё! – выйдя из лифта и остановившись в пустом холле, Крис решительно рубанул рукой воздух: – Ни о каких изоляторах не может быть и речи. Твои волнения это полная ерунда. Ты прекрасно со всем справляешься, и знать тебе ничего не надо, а что надо поле подскажет, как на заседании. Так что по этому поводу расслабься. Меня другое напрягает: как мы сейчас с тобой будем вдвоем объяснять тот кордебалет, что устроили с твоей Вики. И как я не уследил за тем, что ты, вопреки всем инструкциям активировала на базе крылья.

– Ой, вот как раз это точно ерунда, – замерев напротив него, раздраженно повела плечом Элька. – Адмирал сказал устраивать мне экстравагантные выходки, чтобы было на что мой неадекват списать, это может быть одна из них – раз. Второе, вот зачем тебе ему об этом докладывать? Всё же нормально закончилось.

– Поверь мне, ему и без меня доложат, если уже не доложили. Я не могу приказать своим дежурным службам что-то не докладывать ему. Это не в моих полномочиях. Я наоборот должен устроить нагоняй тем, кто ему с опозданием доложит или забудет доложить. Так что объясняться нам с тобой придется по любому. Вот что тебя дернуло под удар лезть, неужели подумала, что убью девчонку?

– Да ты бы её на месяц в санчасть уложил таким ударом.

– Не преувеличивай, дней пять не больше, зато на всю жизнь урок бы был, что лезть даже к простым рейнджерам, когда не зовут, не надо, а уж к высокопоставленным тем более.

– То есть ты сдерживал силу удара?

– Конечно, я же видел, что это ещё ребенок.

– То есть ты не на автомате ударил, а осознанно?

– Эль, на автомате я бью так, что там даже тебя бы пришлось реанимировать, уж ты извини…

– Знаешь кто ты после этого? Ударить девочку, ребенка совсем, осознанно, с намерением уложить дней на пять… Ты… ты… я даже не знаю, кто ты после этого! Вот!

– Твое "вот" можно считать оскорблением? Тогда считай, что оскорбила и утешься, – невозмутимо усмехнулся Крис. – Кстати, если слов не хватает, я могу подбросить: скотина, падаль, тварь последняя, и далее по списку. Повтори, может полегчает? А то ты того и гляди опять все крушить вокруг начнешь, а мне потом снова ремонтников вызывай…

– Крис, ты понимаешь, что твой поступок был недопустимым?

– Эль, прекращай… ты ж не кисейная барышня в конце концов, и на тренировках, как пить дать удары и похлеще держала. И с девочкой твоей тоже ничего бы не случилось… так что не утрируй.

– Она не рейнджер!

– Поэтому я смягчил удар. Да, ей бы было больно и плохо, но никакого серьёзного вреда ей бы это не нанесло и ни единого функционального повреждения у неё бы не было. Гарантирую.

– Откуда ты можешь это знать?