Возвращение Айши

Мы подошли к воротам дворца. Хан велел нам укрыться в портальном проеме и ушел. Мы переглянулись, нам пришла в голову обоим одна и та же мысль: сейчас он приведет своих людей и нас убьют. Но мы были к нему несправедливы; вскоре мы услышали стук копыт о камни, и Хан возвратился, ведя на поводу двух белых коней, подаренных нам Атене.

– Я оседлал их своими руками, – шепнул он. – Кто сделал бы больше для уезжающих гостей? Садитесь, закутайте свои лица, как я, и – за мной.

Мы сели на коней, а Хан побежал перед нами рысцой, как пеший лакей перед вельможами Калуна, когда они выезжают куда-нибудь по делам или на прогулку. Нырнув в один из боковых переулков, он углубился в квартал, который пользуется дурной славой. Здесь нам встретилось несколько гуляк; из дверей выпархивали ночные пташки, откинув покрывало, вопросительно на нас смотрели, и так как мы не делали никаких знаков, прятались в свои гнездышки, полагая, видимо, что у нас свидание с кем-то другим. Мы достигли пустынной пристани, где для нас приготовили широкий паром.

– Загоняйте на паром лошадей, беритесь за весла и переправляйтесь на ту сторону, – сказал Рассен. – Все мосты охраняются, и я выдам себя, если прикажу, чтобы вас пропустили.

С некоторым трудом мы загнали коней на паром, я схватил их под уздцы, а Лео взялся за весла.

– Проваливайте, проклятые странники, – крикнул Хан, отталкивая паром от причала, – и молитесь Духу Горы, чтобы старая Крыса и его ученица – твоя возлюбленная, Желтая Борода, – не увидели вас в своем волшебном зеркале. Если так, мы еще свидимся.

Когда течение вынесло нас на середину реки, он разразился своим омерзительным хохотом и прокричал нам вслед:

– Скачите быстрее, странники, скачите быстрее: позади у вас смерть.

Лео изо всех сил принялся табанить, и паром двинулся к берегу.

– Я думаю, нам надо вернуться и прикончить этого негодяя, на уме у него явно недоброе, – сказал он.

Он говорил по-английски, но Рассен, очевидно, уловил стальные нотки в его голосе и с присущей безумцам хитростью догадался о смысле его слов.

– Слишком поздно, глупцы! – Он в последний раз захохотал, побежал по пристани с такой быстротой, что полы накидки разлетались в обе стороны, и исчез в темноте.

– Греби через реку, – сказал я, и Лео нагнулся над веслами. Паром был тяжелый, течение – сильное, и нас снесло далеко вниз, прежде чем мы смогли приблизиться к противоположному берегу. Наконец мы достигли тихой заводи, увидев причал, подгребли к нему и высадили коней. Затопить паром уже не было времени, и мы пустили его вниз по реке, затем проверили подпруги и уздечки, вскочили на коней и поскакали в направлении мерцающего столба дыма, который, точно путеводный маяк, высился над вершиной Дома Огня.

Однако продвигались мы медленно, ибо здесь не было дорог, приходилось ехать напрямик по полям и искать мосты через оросительные каналы, если те были слишком широки, чтобы их можно было перескочить с ходу. Через час мы подъехали к деревне, где все спали крепким сном, и увидели дорогу; как нам показалось, она вела к Горе; уже впоследствии мы узнали, что она окольная и отклоняется на много миль в сторону. Лишь тогда наконец мы смогли перейти на рысь, хотя и не слишком быструю, ибо мы берегли силы коней и боялись, как бы они не споткнулись в призрачном лунном свете.

Перед самой зарей луна скрылась за громадой Горы, и нам пришлось остановиться; пользуясь этой вынужденной передышкой, мы попасли коней на поле, где уже наливались молодые колосья. Небо посерело; столб дыма, наш ориентир, померк; затем снег отдаленной вершины окрасился багрянцем, и через каменную петлю устремился пучок огненных стрел: наступила заря. Мы напоили наших коней из оросительного канала, сели на них и медленно поехали вперед.

С исчезновением ночных теней исчез и страх, который тяжким грузом лежал на наших сердцах. Мы были полны надежды, даже радости. Проклятый город позади. Позади – Хания с ее неукротимыми роковыми страстями и ее похожей на бурное море красотой; старый, погрязший в тайных грехах колдун, ее наставник, с затянутыми роговой пленкой глазами; странный безумец, полудьявол-полумученик, одновременно жестокий и трусливый, ее муж Хан и отвратительный двор. Впереди – огонь, снега и тайна, разгадки которой мы ищем уже много бесплодных лет. На этот раз мы все же разрешим ее – либо умрем. Мы весело ехали навстречу судьбе, какова бы она ни была.

В течение многих часов дорога вилась между возделанных полей: при нашем появлении селяне откладывали орудия труда и, собираясь группами, следили, как мы проезжаем, тогда как женщины в деревнях – необычные это были деревни, с плоскими крышами домов, – хватали своих ребятишек и прятались. Они принимали нас за каких-то важных чиновников, которые явились притеснять и обирать: их ужас свидетельствовал, какому тяжкому угнетению подвергается страна. Пик оставался так же далеко, как и был, но к полудню характер местности изменился: она стала полого подниматься кверху и поэтому была уже непригодна для орошения.