Возвращение Айши

Мы выкупались — да, целиком выкупались — и оделись во все чистое, хотя одежда, принесенная для Лео, оказалась ему маловатой; затем ударили в небольшой колокол, который висел в комнате, тут же появился монах и отвел нас в трапезную. Еда состояла из каши, разбавленной свежим молоком, поданным «Хранителем стад», сушеной озерной рыбы и чая с маслом, — последние два лакомства исключительно в нашу честь. Никогда еще еда не казалась нам столь вкусной, и, могу добавить, никогда еще мы не наедались до такой сытости. В конце концов мне даже пришлось остановить Лео, ибо я увидел, что монахи смотрят на него широко раскрытыми глазами, а старый настоятель тихонько посмеивается.

— Видимо, братья из монастыря, называемого Миром, перенесли очень уж долгий пост, — сказал он, на что другой монах — этого титуловали «Хранителем еды» — обеспокоенно заметил, что если мы будем поглощать пищу в таких количествах, их запасов вряд ли хватит до конца зимы. Поэтому мы прекратили есть «с легким чувством недоедания», как предписывает одна из книг по этикету, прочитанная мной еще в юношестве, и приятно поразили своих хозяев, прочитав нараспев длинную буддийскую благодарственную молитву.

— Их стопы уже вступили на Путь. Их стопы уже вступили на Путь, — восклицали они в изумлении.

— Да, — ответил Лео, — вот уже шестнадцать лет, как в нашем нынешнем воплощении мы вступили на Путь. Но мы делаем лишь первые шаги, ибо, как вы знаете, святые братья, Путь высок, точно звездное небо, широк, точно океан, и длинен, точно пустыня. Нам было внушено в чудесном сне найти вас, самых благочестивых, святых и ученых лам в этих краях, чтобы вы стали нашими наставниками на Пути.

— Да, конечно, все, что ты говоришь о нас, — правда, — произнес настоятель Куен, — поскольку ближайший монастырь находится в пяти месяцах ходу от нас. — Он захихикал, затем, помрачнев, печально вздохнул: — К сожалению, нас становится все меньше и меньше.

Мы попросили позволения удалиться в свою келью, улеглись на ложа, весьма напоминающие обычные кровати, и проспали крепким сном целые сутки; встали мы прекрасно отдохнувшие и бодрые.

Таково было наше прибытие в Горный Монастырь (иного названия мы не слышали), где мы провели последующие шесть месяцев своей жизни. Через несколько дней добросердечные и простодушные монахи, чье доверие мы очень быстро завоевали, поведали нам всю свою историю.

Некогда в этом ламаистском монастыре обитало несколько сотен братьев. Сомневаться в их словах не было никакого повода, ибо монастырь очень велик, хотя и сильно разрушен, а о его древности можно судить по пострадавшей от солнца и ветра статуе Будды. Но два века назад, как рассказал старик настоятель, почти все монахи были перебиты свирепым племенем огнепоклонников, что жили за пустыней и дальними горами. Немногие уцелевшие сообщили эту скорбную весть другим общинам, и в течение пяти поколений никто даже не пытался поселиться в этом уединенном месте.

Нашему другу Куену еще в молодости было открыто, что он перевоплощение одного из прежних монахов, которого тоже звали Куеном, и что в этом своем существовании он должен возвратиться сюда, в награду за что ему будет зачтена святая заслуга и даровано много прозрений. Он собрал ревностных служителей Будды, и с благословения и согласия монахов высокого сана они отправились в путь и, перенеся много лишений и утрат, в конце концов нашли монастырь, где и обосновались после того, как привели в порядок часть помещений, достаточную для их нужд.

Вот уже полвека, как они здесь живут, лишь изредка сообщаясь с миром внешним. Сначала их количество пополнялось новыми братьями, но затем они перестали приходить, поэтому община вымирает.

— И что же будет потом? — спросил я.

— Ничего, — ответил настоятель. — Мы обрели большую святую заслугу, нам было даровано много прозрений, и после заслуженного нами отдыха в Дебачане наша участь в грядущих существованиях будет более легкой. Чего же еще мы можем желать здесь, вдали от мирских соблазнов?

Что до всего остального, то их жизнь проходит в бесконечных молитвах и еще более бесконечных благочестивых размышлениях, перемежаемых занятием сельским хозяйством: они возделывают плодородные земли у подножия горы и пасут стадо яков. Безупречно исполнив свой долг, они наконец умирают от старости, веря — и кто может сказать, что они ошибаются? — в повторение извечного круга, но только в другом месте.