Возвращение Алателя

Нападение огромного пса едва не стало последней каплей. Сашка ощутил ужас. Мгновенную оторопь. Вокруг сгрудились люди, плеснули злобой, обожгли холодом. Истерика едва не скрутила. Но со стороны пса шло что-то еще. Расслабляясь и погружаясь в тягучее варево образов, теснящихся со стороны хрипящего чудовища, Сашка различил не только злость и ненависть, но и боль. Задержал дыхание. Попробовал «погладить» ужасное существо. В ту же секунду пес так же мысленно рванулся к нему, но рванулся убивать, поскольку его собственные боль и тоска только усилились от прикосновения. И тогда Сашка открылся. Словно поднял голову перед летящей в броске собакой, показывая горло. Будто сказал псу: вот я, видишь? Вот моя боль. Вот мой страх. Войди в меня. Почувствуй мою жалость. Успокойся. Я не враг.

Он не вкладывал силу в эту мысль. Просто открылся весь и без остатка, не утаивая ни одной части себя настоящего. И пес понял. Остановился. Замер. Прислушался. Той угрозы, которую пес почувствовал со стороны Сашки, а точнее, того знакомого ощущения силы, которая до этого приносила только боль, не существовало. Тот, которому он пытался оторвать голову, оказался своим. Не менее своим, чем память о теплом животе матери. И псу стало стыдно.

Глава восьмая. «Весёлый Мал»

23.

– Что значит открылся? – спросил Лукус у Сашки, когда они миновали хитросплетение узких улочек центральной части Эйд-Мера и нашли в северных кварталах трактир с изображением толстого улыбающегося мала на вывеске.

Внутри оказалось неожиданно светло. Лучи Алателя проникали через высокие окна, застекленные неровными прозрачными пластинами. Башни Эйд-Мера казались через них кривыми и переливающимися.

– Хорошее стекло стоит больших денег, – пояснил Лукус, заметив взгляд Сашки, и повторил вопрос. – Что же ты сделал с псом?

Сашка оглянулся. Высокая деревянная стойка выдавалась вперед, вокруг нее расположились несколько элбанов, а внутри без спешки, но сноровисто распоряжался кухонной утварью высокий и полный человек, одетый в просторную желтоватую рубаху из грубой ткани с рукавами по локоть. Его повязанная платком голова словно парила над опущенными плечами едоков. Человек беспрерывно резал, наливал, накладывал и время от времени покрикивал в открытую за спиной дверь. Оттуда доносились запахи приготовляемой пищи и звон посуды. Спутники прошли в угол, где стоял деревянный стол с двумя скамьями.

– Я сам не все понимаю, – наконец сказал Сашка, потирая забинтованную ладонь.

Помолчал и добавил:

– Точнее, я не понимаю ничего. Все, что я могу – это чувствовать. И может быть, немного внушать. Поэтому попытался внушить псу, что я друг. Но это не простая собака.

– Я заметил, – усмехнулся Лукус.

– Я говорю не о размерах, – качнул головой Сашка, все еще словно приходя в себя. – Пес обладает силой. Он может чувствовать не только запахи. Что-то во мне вызвало его злобу.

– Может быть, он натаскан против колдунов? – вопросительно прищурился Лукус.

– Я не колдун и не воин! – выпрямился Сашка. – Боль владеет псом! Отчего-то я напомнил ему о ней.

– Открылся, внушил, боль… – задумался Лукус. – Я люблю ясность. Хотя готов согласиться насчет боли. Без нее тут не обошлось, если такой зверь на привязи!

– В этом животном нет ни капли рабской зависимости перед кем бы то ни было, – не согласился Сашка.

– Ты не знаешь, что такое нукуд, – произнес Лукус. – Опытный колдун может стянуть жизненную силу любого элбана или животного в узел и заключить в какой-нибудь предмет. Я видел гордых элбанов, которых колдовство превратило в рабов. Впрочем, они не нуждались в цепях и ошейниках. Да и сомневаюсь, что у того верзилы есть разрешение на использование магических предметов в пределах города. В любом случае он уже наказан. Корчмарь не отстанет от него. Придется ему раскошелиться за разоренное заведение. Вот и еще один враг.

– Еще один? – не понял Сашка.

– Валгас, – объяснил Лукус. – Он желал нашей смерти.

– Он так смотрел на тебя, Лукус, – робко вмешался Дан, – словно хотел раздавить.

– Я тоже почувствовал, – сказал Сашка. – Но не думаю, что эта собака нападет когда-нибудь на нас впредь.

– Не хотел бы проверять, – ответил Лукус.

– Здравствуй, травник! – навис над столом добрый малый, выбравшийся из-за стойки. – Давненько тебя не видел! Надеюсь, ты принес то, что обещал?

– Конечно, Бал, – ответил Лукус, доставая из своего мешка аккуратный сверток. – Семена альбы.

– Отлично! – трактирщик расплылся в широкой улыбке. – Не знаю, где тебе удается отыскивать это растение! Ни один из торговцев уже лет десять не привозил мне ни чашки его семян. А о листьях и корнях я даже не спрашиваю! Благодаря тебе мой трактир остается по-прежнему единственным, где в блюдах чувствуется вкус альбы!

– Мое предложение остается в силе, Бал! – улыбнулся Лукус. – Я все еще могу научить тебя выращивать ее здесь!

– Я не крестьянин, Лукус! – рассмеялся трактирщик. – А выдать кому-то твои секреты, значит, рассказать их всем. С меня станется, пока ты приносишь семена сам. Этого хватит до осени, а перед холодами ты еще навестишь меня, не так ли?