Возвращение Артемиды

Некто, роста ниже среднего, одетый в лохмотья, вбежал в ту же комнату и, прижимаясь спиной к стене, медленно пошел левым плечом на Сашу. Мокшин схватил его за остатки воротника и, прокинув в объятия Мишки, занял первоначальное положение у входа. Мишка левой рукой обхватил тело и руки незнакомца и сдавил словно тисками, а правой закрыл ему рот. Незнакомец вздрогнул, затрясся и тут же почти обмяк в крепких объятиях. — Ё…! — начал Мишка, скривил губы, поморщился и дошептал заканчивая фразу. — …твою мать! Он мне на сапоги нассал! Саша чуть не подавился смешком. Мокшин развернулся и включил фонарь. Осмотрев незнакомца с ног до головы, направил луч фонаря на Мишкины сапоги. Сапоги были мокрыми.

— Точно, обоссал. Вот скотина! — Шептал сочувственно Саша, еле сдерживая смех. — Хорошо еще не в сапоги.

В Мишкиных лапах замер фербиец вида ужасного. Старенькие, до безобразия заношенные штаны, которые когда-то были темно-коричневыми. Старенькое, до ужаса заношенное пальто, когда-то было синим, в мелкую светло-серую клеточку. Первоначальный цвет балахона идентификации не подлежал. Фербийца била мелкая дрожь. Саша выглянул в коридор, Мишка развернул бродягу к себе лицом.

— Ты че натворил, отец? У тя энурез? — Н-н-н-н-нет, — наконец выговорил фербиец.

— Что ж тебя так колотит? — спросил Саша. — С похмелья что ль? — А-а-а-ани там? — Кто они? — М-м-м-мо-онахи, — выговорил бродяга и беззвучно заплакал.

Слезы стекали по щекам и с подбородка капали на пол. Где-то в галерее коллектора под подошвой чужого башмака, скрипнул стеклянный осколок. Саша обшарил лучом фонаря комнату.

— Под мусор, быстро! — скомандовал он шепотом.

Спрятаться не составило большого труда, только все это было напрасно.

Тринадцать фербийцев в черных рясах, с капюшонами на голове, подвязанные белыми веревками, вошли в комнату. Красный свет от химических факелов в их руках мгновенно сожрал темноту и в комнате стало светло как днем.

Один из монахов сделал два шага вперед и раскинул руки в разные стороны.

— Не надо прятаться, дитя бесконечности. Мы знаем, что ты здесь, и мы пришли за тобой.

— Не-е-ет! — заорал бродяга, вставая из-под мусора. — Не-е-е-е-ет! — он отошел в дальний угол и прижался спиной к стене. Его глаза старались не смотреть в сторону монахов. — Н-н-нет. — Прошептал он еще раз. Все его существо съежилось.

— Не бойся, — проговорил монах, — смерть — величайшее наслаждение. И Сатана, властелин вечности, ждет тебя, чтоб принять в объятия свои.

Саша встал из-под кучи дряма и медленно выпрямился. Мишка поднялся, словно медведь из берлоги, с него что-то с шумом свалилось на пол. Монахи не сильно-то и испугались, хотя присутствие в этой комнате кого-то еще для них было неожиданностью. Мокшин одарил сектантов ледяным взглядом.

— Ты посмотри, — сказал он Мишке, — прямо тринадцать всадников Апокалипсиса.

Монах, что говорил с бродягой, очевидно пастырь, повернул голову в пол оборота, тот на кого он посмотрел, вышел из толпы и направился к бродяге.

— Стой, уродец. Застрелю, — спокойно сказал Саша, достав пистолет. Мишка вытащил «AZ» и передернул затвор. Монах на мгновение остановился, но через секунду сделал шаг.

— Пойдем с нами. Мы покажем тебе истину, — сказал пастырь.

Саша нажал спусковой крючок. Пуля попала в горло. Монах захрипел, упал на колени, а затем навзничь. Пастырь вяло посмотрел на него и через мгновение вернул взгляд на бродягу. Два монаха молча вышли из толпы, взяли истекающего кровью служителя ада под руки и уволокли на задний план, теряясь за спинами «братьев».

— Ну-ка, засранцы, в угол, — скомандовал Мишка, сделав пару шагов навстречу монахам.

Беспечность сошла с лиц «Служителей ада», со слегка выпученными глазами они смотрели на вороненый ствол «Вальтера». Только пастырь, по крайней мере внешне, оставался не возмутим. — Пошли отец, — Саша протянул бродяге руку.

Фербиец, пару раз споткнувшись, перебирался через кучу мусора, прячась за спинами своих спасителей.

— Днем или ночью мы придем за тобой, — пропел пастырь.

Саша подошел к нему, почти в упор взглянул в его глаза, и сказал тихо, но свирепо: — Тогда Я приду за тобой. Принесу с собой лом. Поджарю его на костре и холодным концом засуну тебе в задницу.

Со стороны было заметно, что главный слегка выгнулся назад и даже малость присел, а Саша нависал над ним, словно цунами. Монахи не решились преследовать бродягу.

Двести метров по галерее коллектора, три-четыре поворота и вот нужное бомбоубежище, а в нем лестница наверх.

В доме нашли не самую разоренную комнату и устроились на отдых.

— Слушай, я не понял, — сказал Мишка, сев на пол и прислонившись спиной к стене. — Если холодным концом в задницу, то зачем накалять? — Чтоб не вытащил, — ответил Мокшин и сел рядом.

— Творческий подход, — обдумав услышанное согласился Мишка.

Бродяга тут же забился в угол и все еще с опаской смотрел на людей. По всему было видно, что он уже приготовился умереть, но неожиданно спасся.