Возвращение Артемиды

манере общения Землян. — Возможно, мы нашли его.

— Он мертв… — обречено сказал Андрей.

— Если это он… Вам нужно проехать со мной в морг на опознание.

— Да… конечно… — сказал Андрей глядя куда-то в пустоту. — Я только оденусь…

Всю дорогу Шальшок пытался найти слова, чтоб разговорить землянина, но

у него ничего не получалось.

Как только они ступили на больничный кафель, Шальшок заметил, что его

попутчик элементарно дрожит. Казалось, он просто уверен в том, что ему

сейчас придется смотреть на мертвое тело своего брата.

Когда врач откинул простыню Андрей сильно зажмурил глаза и из них тут

же потекли крупные слезы. Он сжал кулаки, пытаясь сдержаться, но у него

ничего не получилось.

— Это Петька, — чуть дрогнувшим голосом сказал брат.

— Вы уверены? — спросил Шальшок. — Может он просто похож? Лицо изуродовано

и сильно…

— Шрам на плече… — Андрей чуть поднял руку и показал на еле различимый

на разлагающимся теле тонкий рубец. — В детстве мы баловались с карбидом.

Осколок от бутылки порвал ему плечо. — Меня отец выпорол потом…

Монлис решил продолжить разговор в квартире Андрея, знакомые стены хоть

немного могли его успокоить. Да и осмотреться в квартире брата будет нелишним.

По пути домой Андрей все время смотрел в окно, прислонившись горячим лбом

к холодному стеклу и не проронил ни слова. Наверное, он дано понял, что

живым брата больше не увидит. Но всегда остается шанс. Один. Самый маленький.

Но именно за него стараешься ухватиться и никак не хочешь отпускать. Шанс

не хочет отпускать тебя. Он цепко удержит за горло, настаивая что все

объяснится. Только что у него отняли этот шанс.

— Это мы на выпускном вечере, — сказал Андрей, предавая Шальшоку, сидевшему

на мягком диване, старую фотографию.

Монлис взял фотографию, посмотрел на нее и, поначалу немного даже растерялся.

На него смотрели два одинаковых молодых человека.

— Так вы… близнецы?

В голове Монлиса сумасшедшим вихрем завертелись мысли.

— Да. Петька старше меня на восемь минут.

— У него были враги? — спросил Монлис, хотя думал в этот момент уже совсем

о другом.

— Какие могли быть враги у художника, да еще и пьяницы, — махнул рукой

брат. — Если только собутыльники. Его все любили… Угощали часто. Художник…

Друзья считали, что он непризнанный гений.

— В какую клинику он ходил?

— Петька? В клинику? — удивился Андрей. — Я себе такого даже представить

не могу. Он всегда говорил, что даже медицинская литература хуже динамита.

Один раз прочтешь и вся жизнь пройдет у окошка регистратуры.

— Вы не знаете, на тот вечер, когда он пропал, у него были какие-нибудь планы?

— Он должен был ко мне приехать. Мы с ним в один день из армии пришли.

Каждый год в этот день собираемся у меня и отмечаем дембель.

— Вы все время поддерживали с ним хорошие отношения?

— Он хоть и алкоголик, но все же мой брат, — твердо сказал Андрей. — Да

и добрый он был. Другой как зенки зальет, так сразу себя львом чувствует.

Петька же нет, он не такой. Он и пить-то начал потому всерьез к его картинам

никто не относился. Нужные компании с критиками и искусствоведами он не

водил, художественного образования у него нет, а без корочек что на Земле,

что на Фербисе… всем начхать на твои картины. В общем, относились все

к нему как к любителю. А он такие картины писал!.. Вот это его, — Андрей

показал на великолепный пейзаж на стене. Земной вид, очевидно детское

воспоминание… Березовая роща тронутая красками осени, крутой берег, внизу

голубая лента реки.

— Мне нужно ехать, — с сожалением сказал Монлис, поднимаясь с дивана.

— Я еще к вам зайду. И… примите мои соболезнования.

Шальшок бежал по лестнице, перепрыгивая ступени. Надо же, какая случайность…

Нелепая и роковая, дарящая одному брату жизнь, а другому смерть. Фаэтон

законников под вой сирены выехал со двора и понесся по проспекту к управлению

имперского сыска.

Утром Мокшин очень тихо оделся, поцеловав спящую Эльнору в правое ухо,

и оставив на столе записку, ушел. Съездив в Наус, Саша, из тайника в сарае,

забрал две большие черные сумки, среди фербийцев ласково именуемые «мечта

оккупанта». Немного покрутившись по городу и дважды сменив такси, он поехал

в район старых имперских дач.

…Мокшин снял две квартиры. Вторая оказалась не просто в нужном доме, но

и в подходящем подъезде. И этаж был замечательный, одиннадцатый. Из ее

окон хорошо просматривался двор станции переливания крови и дорога к центральному

входу. Слишком много совпадений сходилось на этой станции…

На плите шипел закипающий чайник, а в комнате Саша доставал из сумок

два больших дюралевых чемодана. Замки щелкнули. Ловкими, полуавтоматическими

движениями, Саша монтировал аппаратуру для слежки, фото — и видеосъемки.

На треноги встали цифровая видеокамера, фотоаппарат с телеобъективом,

электронная подзорная труба. Предварительно затянув окно специальной,

прозрачной с одной стороны, зеркальной пленкой, Мокшин пододвинул к окну

подзорную трубу и прильнул к окуляру глазом. По двору станции шла землянка

в белом халате. В ее руках был белый сундучок с красным крестом на крышке.

Женщина подошла к Фаэтону медицинской службы, открыла дверцу и села в