Возвращение блудного сына

Он не был карьеристом, поэтому никогда не стремился на близкое к высоким сферам место. Ведь у него давно возникло предубеждение к этим сферам, причём по чисто человеческим мотивам. Ему никогда не нравилась атмосфера загадочности, всезнания и всесилия окружавших его представителей верхов, часто за своей чванливой самоуверенностью скрывавших пустоту.

И хотя при назначении на это пост в кремлёвских коридорах он почти физически ощутил атмосферу власти, у Леонида Владимировича в итоге сработала старая служивая мудрость – ничего не просить, но и ни от чего не отказываться.

Его заместителем остался, бывший им ещё с 1983 года и курировавший операции в Северной и Южной Америке, тоже честный, добрый и совестливый Николай Сергеевич Леонов, долгое время до этого бывший заместителем начальника информационного управления ПГУ, и пригласивший в своё время к себе на работу нынешнего своего начальника.

Николай Сергеевич был чрезвычайно авторитетен, весьма эрудирован, интеллигентен, излагал мысли чётко и ярко, свободно говорил по-испански и хорошо знал Латинскую Америку. Он был даже лично знаком со многими выдающимися деятелями континента.

Поэтому оба генерала были доками в информационно-аналитической области. Но оба они периодически с удовольствием погружались и в живое оперативное дело.

В феврале того же года Шебаршин и Леонов совершили визит на Кубу. И хотя в этот период уже проявилась некоторая натянутость в отношениях между нашими странами, вызванная горбачёвской перестройкой, Фидель и Рауль Кастро с радостью встретили своего старого приятеля – Николая Сергеевича Леонова и его нового начальника.

Но сначала гостей для отдыха после перелёта свозили в знаменитую гаванскую таверну «Бодегита дель Медио». В былые времена она была местом сбора артистической и писательской богемы Гаваны, проводившей здесь время в бесконечных литературных и политических спорах, пропивавшей здесь свои гонорары и оставлявшей на стенах автографы. Тогда это было разрешено всем желающим. Стены этой таверны, изукрашенные бесчисленными карандашными, чернильными и сделанными ещё чем-то росписями, были увешаны старинными плакатами, газетными вырезками, фотографиями и даже мелкими банкнотами почти всех стран мира.

Но главной её достопримечательностью была собственноручная подпись у барной стойки самого Хемингуэя, часто посещавшего эту таверну, и выпивавшего здесь мохито – разбавленный ром со льдом и свежесорванными листочками мяты.

К вечеру, после небольшого отдыха в гостинице, уже изрядно разогретых московских гостей официально принял сам кубинский руководитель.

Шестидесятичетырёхлетний Фидель Кастро, более тридцати лет несущий единоличную ответственность за судьбу Кубы, за каждое своё решение, формировавшее кубинское общество по его замыслу, принял советских гостей поздно, в одиннадцать часов вечера. Их беседа фактически свелась к трёхчасовым размышлениям кубинского руководителя вслух. Он говорил медленно, ни о чём не спрашивая гостей. От работавших мощных кондиционеров в кабинете кубинского руководителя было даже прохладно.

Поэтому старший и седобородый Кастро сидел в зелёной куртке и в такого же цвета кепи. Иногда он вставал, неспешно прохаживаясь вдоль большого стола, на полголовы возвышаясь над остальными соратниками, тут же встававшими в знак уважения, но тут же и останавливаемые его жестом.

Затем он тяжело садился, низко склоняя голову, и немигающим взглядом из-под козырька глядел сквозь собеседника куда-то вдаль.

– «Как же так могло случиться, что социалистическое содружество рассыпалось так быстро, в течение нескольких месяцев?» – риторически спросил он московских гостей.

Ему ведь было ясно, что Куба теперь не может рассчитывать на нашу реальную помощь, пока мы сами не наведём у себя порядок.

– «Не важно, каким будет Советский Союз. Неважно даже, будет он коммунистическим или нет. Важно, что бы он выжил и оставался единым, сильным государством. Иначе Кубе и другим независимым странам третьего мира просто не выжить. В мире будут господствовать одни американцы» – отрешённо продолжил он свою мысль.

– «Но Куба будет стоять на своём и бороться. Народ навсегда останется с нами, на этом или на том свете. У нас нет выбора!» – твёрдо закончил беседу кубинский вождь.