Возвращение чёрного

Я столько много всего ощущала в нем за последние-сколько-то-там дней, что мы провели здесь. Эмоции — рациональные и не очень. Острые дозы его интеллекта, лишённые сарказма и дразнения, которыми он часто маскировал свои настоящие мысли со мной и всеми остальными. Разные стороны его личности. Разные стороны того, что жило под этой личностью. Моменты эго, высокомерия и неуверенности. Проблески прошлого. Шепотки чувств… сожалений… вещей, которые он не хотел мне показывать. Страхи. Боль. Вещи, которые он хотел. Вещи, которых он желал так отчаянно, что едва сознавался самому себе в этом желании. Вещи, которые он ненавидел. Вещи, которые угрожали ему, которые били по всем его больным мозолям.

Мы едва разговаривали, но я видела и чувствовала столько всего.

Чисто по тому, что он делал, открываясь передо мной, я знала, о чем просил меня Блэк, когда говорил открыть свой свет. Я знала, и я хотела сделать это для него, правда, хотела. Но я как будто не могла заставить себя сделать это, как бы усердно ни старалась. Я даже не до конца понимала, почему я не могла это сделать, или в чем именно крылся страх.

Дело не в нем.

Ну, я не думала, что дело в нем.

Вопреки всем моим поддразниваниям и проблескам искреннего раздражения на его сексуальные похождения, я доверяла Блэку. Возможно, больше, чем доверяла кому-либо другому на своей памяти.

Блэк снова целовал моё лицо, крепче прижимая к себе.

— Это твоя семья, Мири? — пробормотал он. — Это Зои?

Я вздрогнула… в этот раз физически.

Я осознала, что крепче хватаюсь за него, дышу тяжелее, а на глаза наворачиваются слезы.

Все произошло так быстро, что мой разум просто не поспевал.

Затем все, что я могла видеть — это моя сестрёнка Зои и то, как я чувствовала себя, когда увидела её мёртвой.

Это был не первый раз, когда один из нас плакал. С тех пор как все это началось, мы оба плакали, и не раз. Несколько раз я даже не осознавала, почему. Я держалась за Блэка, пока он сцеловывал мои слезы, убирая волосы с моего лица. Это тепло в нем превратилось в пекло, пылающее в центре моей груди. Он крепче обнимал меня, заставляя обхватить его ногами. Минуту спустя он натянул на нас одеяло, закутывая меня в кокон тепла и продолжая источать собственный жар.

В нем я тоже ощущала эмоции, эхом вторящие моим, создающие это приумножение и рикошет, которые не прекращались с тех пор, как мы начали это. Со временем это тоже становилось интенсивнее — и вот я уже стискивала зубы, чувствуя себя слегка пьяной, совершенно лишённой контроля, но все ещё старающейся держаться. Возможно, я старалась держаться сильнее, чем следовало.

Возможно, все это было для меня слишком. Слишком сильно… или, возможно, всего лишь слишком быстро.

Когда я подняла взгляд на Блэка, его лицо закоченело от боли.

— Прости, — произнёс он сиплым голосом.

Я покачала головой. Выражение его лица вызывало в моей груди ещё больше боли, столь интенсивной, что я не могла связно мыслить.

— Блэк… нет. Это не твоя вина.

Не его. Я чувствовала это. Но я не могла объяснить, что со мной происходило.

Я определённо не могла описать то, что по моим ощущениям происходило между нами.

И от того, что я не могла ничего передать ему так, чтобы он услышал, боль в груди лишь усилилась. На глаза снова навернулись слезы. Затем я коснулась его руками. Мой рот последовал за руками, прокладывая путь вниз по его изгибам и линиям.

Его тело, его кожа все ещё казались мне непривычными. Даже его вкус.

Многое из этого усиливало мои страхи, пока это чувство не начало граничить со злостью… или жестокостью… а может, и с тем, и с другим. Недоверие. Может, я ему не доверяла, не во всем. Я действительно хотела его ударить. Может, я даже хотела его избить, как он сказал. Бл*дь, он спал с таким количеством людей. Он нажаривал женщин годами… десятилетиями. Он даже не пытался смягчить это для меня, или приуменьшить. Несколько сотен других женщин касались своими руками этого тела, пробовали на вкус это тело, кричали и кончали от его языка, пальцев и члена.

Что бы я ни сделала, я не могла конкурировать с этим. Ни за что на свете меня не будет достаточно для такого, как он.

Его друг был прав. Он и от меня тоже устанет.

— Дерьмо собачье, — простонал Блэк, стискивая мои руки. — Дерьмо собачье, Мири… проклятье…

В этот раз злость ощущалась настоящей.

Я также чувствовала, что моё собственничество его заводит.

В конце концов, я взяла его в рот, и Блэк издал тяжёлый звук, его пальцы сжались в моих волосах. Я не знала точно, как долго это продолжалось.

В какой-то момент он кончил, я это знаю. Он кончил, и через несколько минут, пока мой разум все ещё приходил в себя, я услышала звук. Поначалу его так тяжело было расслышать сквозь дыхание Блэка, сквозь его пальцы и тихие слова. Чем бы это ни было, звук доносился резко — и громко. Блэк определённо его не издавал. Более того, я заметила это в основном потому, что звук отвлёк меня от него.

Чем бы это ни было, это реально раздражало.