Возвращение Чорба. Стихи

Тень

К нам в городок приехал в гости
бродячий цирк на семь ночей.
Блистали трубы на помосте,
надулись щеки трубачей.

На площадь, убранную странно,
мы все глядели — синий мрак,
собор святого Иоанна
и сотня пестрая зевак.

Дыханье трубы затаили,
и над бесшумною толпой
вдруг тишину переступили
куранты звонкою стопой.

И в вышине, перед старинным
собором, на тугой канат,
шестом покачивая длинным,
шагнул, сияя, акробат.

Курантов звон, пока он длился,
пока в нем пребывал Господь,
как будто в свет преобразился
и в вышине облекся в плоть.

Стена соборная щербата
и ослепительна была;
тень голубая акробата
подвижно на нее легла.

Все выше над резьбой портала,
где в нише — статуя и крест,
тень угловатая ступала,
неся свой вытянутый шест.

И вдруг над башней с циферблатом,
ночною схвачен синевой,
исчез он с трепетом крылатым —
прелестный облик теневой.

И снова заиграли трубы,
меж тем как, потен и тяжел,
в погасших блестках, гаер грубый
за подаяньем к нам сошел.

1925

Шварцвальд

Солнце

Слоняюсь переулками без цели,
прислушиваюсь к древним временам:
при Цезаре цикады те же пели,
и то же солнце стлалось по стенам.

Поет платан, и ствол в пятнистом блеске;
поет лавчонка; можно отстранить
легко звенящий бисер занавески:
поет портной, вытягивая нить.

И женщина у круглого фонтана
поет, полощет синее белье,
и пятнами ложится тень платана
на камни, на корзину, на нее.

Как хорошо в звенящем мире этом
скользя плечом вдоль меловых оград,
быть русским заблудившимся поэтом
средь лепета латинского цикад!

19 августа 1923

Солье-Пон

Сны

Странствуя, ночуя у чужих,
я гляжу на спутников моих,
     я ловлю их говор тусклый.
Роковых я требую примет:
кто увидит родину, кто нет,
     кто уснет в земле нерусской.

Если б знать. Ведь странникам даны
только сны о родине, а сны
     ничего не переменят.
Что таить — случается и мне
видеть сны счастливые: во сне
     я со станции в именье

еду, не могу сидеть, стою
в тарантасе тряском, узнаю
     все толчки весенних рытвин,
еду, с непокрытой головой,
белый, что платок твой, и с душой,
     слишком полной для молитвы.

Господи, я требую примет:
кто увидит родину, кто нет,
     кто уснет в земле нерусской.
Если б знать. За годом валит год,
даже тем, кто верует и ждет,
     даже мне бывает грустно.

Только сон утешит иногда.
Не на области и города,
     не на волости и села,
вся Россия делится на сны,
что несметным странникам даны
     на чужбине, ночью долгой.

1926