Возвращение чувств. Машина

Какая она красивая! Тёплая. Чувствуешь, как от нее идет тепло – прямо к тебе? Тебе тоже становится тепло. Тебе тепло и спокойно. Внимательно смотри на неё. Ты ощущаешь тепло, покой и счастье. – её мягкому, но уверенному и напористому голосу противиться просто невозможно, – Ты расслабляешься. Тебе тепло. Ты полностью спокоен и расслаблен!

Ты спокоен и тебе тепло. Ты полностью расслаблен.

Пожалуй, всё, иначе можно упустить момент его расслабления:

– ТЫ РАССЛАБЛЕН! ВСЕ МЫШЦЫ МЯГКИЕ И РАССЛАБЛЕННЫЕ!

ТЫ СПИШЬ!!!

ТЫ КРЕПКО СПИШЬ! Спать! СПАТЬ! Ты не проснёшься, пока я тебе не прикажу!

Бережно придерживая обмякшее тело, она попыталась было взгромоздить его на лежак. Не тут-то было. Пришлось опустить его тут же, на вонючем полу. Да, тяжело. Килограмм девяносто…

Ладно, будем надеяться, не простудится.

7

Он лежал тихо. Дыхание ровное и спокойное. Тело и правда, так расслаблено, словно в нём и суставов-то нет. Спит, словно ребёнок. «Невинный» такой ребёнок.

Вот она и сделала это. Сделала!

Хотя раньше она никогда не пробовала загипнотизировать человека. Ну, тут он сам ей подыграл – муха сама сплела свою паутину…

Впрочем, разве она его не предупреждала? Предупреждала: нельзя так любить золото…

Нет, она всё же постарается сохранить ему жизнь… и свободу. Но, разумеется, без ущерба для себя. Пусть всё идёт по плану.

Конечно, ей очень повезло. Если бы не совершенное владение языком, голосом и телом, наверное, этот путь освобождения был бы ей заказан.

Ничего, что-нибудь другое нашлось бы – кто хочет, найдёт тысячу способов (а кто не хочет – тысячу причин!).

Как, однако, его высокопреосвященство смог предвидеть, что бояться надо именно её языка? Ничего, даст Бог, она и с ним встретится. И… разберётся.

Ладно, времени в обрез, займёмся делом.

Распустив, наконец, тугой узел волос на затылке, стянутый тряпицей, оторванной от подола, она с большим облегчением потрясла головой. Ф-ф-у-у…

Этот имидж своё дело сделал. Какое наслаждение!

Помассировав затёкшую кожу, она яростно почесалась, шипя сквозь зубы.

Проклятые вши! Как они мешали ей сосредоточиться! Ну, ничего – придёт, даст Бог, время, она избавится и от них. Не может же не быть в любую эпоху какого-то народного средства, типа керосина (впрочем, нет – керосина тут явно нету!)… Ну, или отвара – типа крапивы…

Пусть даже обезьянка на шею – знатная дама может себе позволить и не такое…

Так, стоп. Куда это её понесло. Рано ещё расслабляться и радоваться. Всему своё время.

Ведь не выполнена пока главная задача – освобождение. Вот и займёмся.

Узнать предстоит очень многое, а время поджимает. Продолжим работу.

– Ты крепко спишь! – уверенный и наполненный внутренней силой голос, – Ты слушаешься только меня! Что бы не случилось, ты не можешь проснуться без моего приказа! – он лежал на спине, такой умиротворенный и спокойный, что даже не верилось, что это именно он недавно был таким злобным, циничным и презрительным.

Подозрительный до крайности, и ещё дополнительно предупреждённый и проинструктированный, как же он стал её жертвой? Её будущим послушным орудием? Сможет ли она так манипулировать другими? Или…

За дело: с другими разберёмся, когда дойдёт их черёд.

– А сейчас, не переставая спать, ты честно и подробно, ничего не утаивая, ответишь на мои вопросы. Ты понял, что ты сейчас сделаешь? Отвечай!

– Да, я понял. Я отвечу на все ваши вопросы, – голос тихий, и… безжизненный, – сударыня. Я ничего не скрою и отвечу честно и подробно.

– Кто я? Как меня зовут?

– Вы, ваша милость, графиня Катарина Изабелла де Пуассон, в девичестве графиня де Буа-Трасси. По смерти мужа вы единственная хозяйка и наследница угодий и замка Шато Пуассон в Шампани.

Вот как. Значит, пока она – землевладелица. А после смерти? Кто был бы её наследником? Ладно, не горит.

– Какой сейчас год?

– Одна тысяча триста третий от Рождества Христова, ваша милость.

– Не называй меня больше «ваша милость», просто отвечай на вопросы. Сколько мне лет?

– Тридцать один.

– В какой стране мы находимся?

– Во Франции. – если бы он был не в своём теперешнем состоянии, её вопросы могли бы его просто шокировать, а затем и навести на разные интересные, и крайне для неё нежелательные мысли. Позже нужно будет разузнать про эту эпоху с её спецификой, побольше. Ведь те, с кем ей предстоит встретиться снаружи, не будут загипнотизированы…

Не хотелось бы перед ними выглядеть полной дурой!

Например, янки (который при дворе короля Артура), попав в аналогичную ситуацию, помнил хоть одну важную вещь – позволившую ему и выжить, и занять подобающее положение: затмение.

Пусть это останется на совести Марка Твена. (Как и то, что слэнг америкосов понимали чуть ли не дикари из пятого века, с их еще норманнским произношением, и бриттским словарем…)

А вот она, если говорить честно, про четырнадцатый век не помнит ничего! Да тем более, про четырнадцатый век Франции.

С другой стороны, сейчас расспрашивать его слишком подробно некогда: забеспокоятся подчинённые сердитого начальника – почему это он зачастил к своей пленнице, и проводит с ней так много времени?..