Возвращение домой

— Нет! — закричала Шуджа. Приняв наконец устойчивое положение, она рванулась к своей подруге. Кровь хлестала из многочисленных пулевых отверстий в теле Твист, а земнопони навела прицел на зебру и вновь спустила курок. Шуджа бегала быстро, но тягаться в скорости с пулей ей было не по силам, однако же она не упала, несмотря на раздробленные кости и вырванную выстрелами плоть.

— Что? Расстроена тем, что я прикончила твою подружку? — усмехнулась земнопони и выстрелила снова, заставив Шуджу упасть на колени. — Херовы Мародёры. Только Биг Макинтош был Мародёром. Когда он умер, их больше не стало.

Шуджа опять поднялась на копыта и закричала, когда ещё больше пуль вонзилось в её тело.

— Просто, блядь, сдохни уже наконец, тупой полосатик! — выкрикнула кобылка и выпустила очередную очередь. Каждый уголок тела Шуджи стенал от боли, когда она приподнялась. Снова.

— Что делать будешь? А, полосатик? Что ты, блядь, будешь делать? — кобылка нажала на курок.

Пулемёт молчал. Окровавленные копыта зебры рванулись вперёд и схватили шею кобылки.

— Подожду, пока у тебя не закончатся патроны, — просто сказала она и как-то по-особому повернула голову солдата. Шея кобылки хрустнула, и она повалилась на землю животом в грязь и головой к небу. Небо окропило мордочку кобылки дождём.

Шуджа пошатнулась и чуть ли не силком направила своё тело к лежащей в грязи Твист. Бледная пони часто и мелко дышала, задыхаясь. Ещё открытый глаз уставился на зебру.

— Похоже… надо было… попрощаться с ней… — выдохнула она. Кровь на её губах вспенивалась красными пузырями.

— Нет, — Шуджа упала напротив неё. Пулемёты проделали в броне пони дыру и разворошили грудную клетку. Я увидела тёмные, блестящие от крови штуки внутри, содрогающиеся в такт сердцебиению. Увидеть чьи-то внутренности снаружи — это не слишком-то хороший знак.

— Помни… по… мни… ты обещала… пожа… луйста, — умоляюще сказала Твист, затем обмякла. Корчащиеся органы сокращались всё медленнее и медленнее.

— Нет! — воскликнула Шуджа, пробормотала что-то на зебринском и выхватила нож из скрытого кармана. Он был длинный и изогнутый, с одной стороной острой, а другой — тупой. Затем она развернула его, закрыла глаза и… вонзила себе в грудь. Боль была неописуемой. Я не могла представить себе пони, что был способен выдержать её. Тем не менее, зебра продолжала: кончик ножа упёрся во что-то твёрдое в её развороченной грудной клетке. Она ахнула, кровь побежала из её рта и ноздрей, но Шуджа дёрнула его вперёд-назад, повернула клинок, дробя собственные рёбра.