Возвращение домой

Поезд замедлил ход. Мимо проносились с грохотом железные балки моста, а далеко внизу серебрились холодные зимние воды речного устья, покрытого целой флотилией глянцево-серых крейсеров, эсминцев, неповоротливых баркасов, маленьких резвых катеров и корабельных шлюпок, все под белыми флагами британского военно-морского флота.

– Этот мост… есть в нем что-то особенное, – сказала она.

– Потому что он переносит нас из Девона в Корнуолл?

– Не только поэтому.

– Потому что этот шедевр воздвиг Брюнель?..

– Извините?..

– Брюнель. Он спроектировал этот мост по заказу «Грейт Уэстерн рейлвей», где служил главным инженером-конструктором. В те времена это сооружение было настоящей сенсацией. Да и сейчас выглядит очень впечатляюще.

Они погрузились в молчание. Молодой человек стоял у окна до тех пор, пока поезд не миновал мост и не въехал в Салташ на корнуолльском берегу Теймара, и только тогда вернулся на свое место и опять взялся за книгу.

Через минуту-другую к ним зашел служащий из вагона-ресторана и сообщил, что чай готов. Молли спросила у молодого врача, не желает ли он присоединиться к ним, но он вежливо отказался. Оставив его в купе, они отправились по тряским, гремящим коридорам в вагон-ресторан, где их усадили за покрытый белой льняной скатертью столик, на котором уже красовалась чайная посуда из белого фарфора. Маленькие светильники с розовыми абажурами были зажжены, и свет их на фоне сгущавшегося в сумерки холодного зимнего дня за окном создавал ощущение уюта и изысканности. Затем к ним подошел официант, неся чай в фарфоровом чайнике, маленький молочник, кувшин с кипятком и сахарницу. Не успела Молли и глазом моргнуть, как Джесс сунула в рот три кусочка рафинада. Другой официант принес им бутерброды, горячие, намазанные маслом булочки, нарезанный кекс с изюмом и цукатами и завернутое в фольгу шоколадное печенье.

Молли наполнила всем чашки, и Джудит стала запивать крепким горячим чаем булочки. Вглядываясь в сгущающийся вечерний сумрак, она подумала о том, что день, если разобраться, прошел не так уж скверно. Начался он немного грустно – когда она проснулась утром и подумала о том, что праздники кончились, – а во время завтрака, когда мама и тетя Бидди поссорились, уже решила про себя, что это катастрофа, что все непоправимо испорчено. Впрочем, мама и тетя Бидди, похоже, перестали сердиться друг на друга, и из этого Джудит сделала утешительный вывод о том, что тетя Бидди и дядя Боб в самом деле любят ее и хотят, чтобы она приехала к ним еще, несмотря на то что мама и тетя Луиза вряд ли ее отпустят. Тетя Бидди отнеслась к ней с особенной добротой и пониманием, говорила с ней как со взрослой и дала мудрые советы, которые Джудит никогда не забудет. А еще очень здорово было, что дядя Боб нежданно-негаданно появился на вокзале, что он все-таки пришел проститься и проводить их, а ей подарил напоследок десять шиллингов – первый вклад на будущий граммофон. И наконец, беседа с молодым врачом в купе. Жалко, что он отказался выпить с ними чаю; хотя, может быть, им уже не о чем было бы разговаривать. И все же он очень милый. И держится так спокойно и естественно. Пока они ехали через салташский мост, он стоял совсем близко к Джудит, и она ощущала приятный твидовый запах его пиджака, а конец его длинного шарфа лег ей на колено. Он сказал: Брюнель. Этот мост построил Брюнель. Ей пришло в голову, что неплохо было бы иметь такого вот, как он, старшего брата.

Съев еще булочку, Джудит взяла бутерброд с паштетом из лососины и вообразила, что она совсем одна, без мамы и Джесс, катит через всю Европу в «Восточном экспрессе», везя в своем китайском плетеном чемоданчике важные государственные тайны, и впереди ее ждут небывалые, захватывающие приключения.

Вскоре после того как они вернулись в купе, поезд подошел к Труро, их спутник убрал свою книгу в сумку на молнии, замотал шарф вокруг шеи и распрощался. Глядя в окно, Джудит наблюдала, как он вышел из вагона и слился с людским потоком на оживленной, освещенной светом фонарей платформе.

Потом было скучновато, но ехать оставалось недолго, да и непоседливая Джесс уснула. На станции, где они делали пересадку, Джудит нашла носильщика, чтобы управиться с тяжелыми чемоданами. Сама она понесла сумки, которые были полегче, а мама – спящую Джесс. Когда они проходили по мосту, ведущему на другую платформу, к поезду на Порткеррис, с моря дул холодный ветер, но Джудит почувствовала, что в Плимуте было холодно как-то по-другому, словно, проделав такое краткое путешествие, они очутились в какой-то другой стране. Не было уже резкого мороза, ночной воздух был мягок, влажен и напоен соленым морским ароматом, землистым запахом пашни и сосновой хвои.

Они дружно залезли в вагон маленького поезда, и тот вскоре неспешно отправился в путь. Тум-ту-дум – выстукивали колеса. Не то что на большом лондонском экспрессе, совсем другой звук. Пять минут спустя они уже сходили на остановке в Пенмарроне, и мистер Джексон встречал их на платформе с фонарем в руках.

– Помочь вам с багажом, миссис Данбар?