Возвращение домой

— Зря только капитан ему патроны вернул, — Моретти покачал головой сокрушённо и вдруг произнёс зло:- И всё равно дурак наш Алмаар! И сволочь порядочная…

— Пристрелишь его? Чтоб с собой не таскать? — Кордуэлл скосил на Марио прищу-ренный глаз, сверкнув в недоброй улыбке зубами. Моретти даже растерялся от та-кого неожиданного предложения, смутился, и Дик процедил:- Вот видишь!.. И я не смогу… — глянул на Джейка. — Никак нам от него не избавиться… Придётся с собой тащить и оглядываться!.. Эй, ребята, вы помните, он же сбежать хотел? — Дик аж улыбнулся своей неожиданной догадке. — Так и скажем ему: получил патроны — вот и шуруй на все четыре стороны!

— Нам всем сначала в "чистый" лес выбраться нужно, а потом уже думать, что с Алмааром делать, — Джейк высказал своё личное мнение и по лицам ребят понял, что они согласны с ним полностью…

…Дюпрейн молча выслушал Кордуэлла. Полулежал, запрокинув голову и закрыв глаза. Казалось, "отключился". Кордуэлл подумал так и замолчал на полуслове, но Дюпрейн, не открывая глаз, спросил:

— Ну, и…?

— Они дождя ждут, господин капитан!.. С минуты на минуту ливень начнётся… Всё небо затянуло, ветер и гром…

Как бы сопровождая этот рапорт, прямо над ними гулко и долго громыхнуло, больно ударяя по барабанным перепонкам. Дюпрейн лишь поморщился, вслушива-ясь в затихающий звук, ловя его отдалённое эхо; открыл, наконец, глаза, большие и тёмные на исхудавшем со щетиной лице.

— Дождь, значит… — голос его оставался всё тем же, твёрдым, сильным, таким, к какому они привыкли за эти дни, не терпящим неповиновения и слабости. — А теперь послушайте меня! — он на момент замолчал, давая им время сосредоточиться, приго-товиться внимать каждому его слову, — Когда начнётся дождь, — хороший сильный ливень — вам придётся выйти… Прятаться здесь нельзя! Нет никакого смысла! Ут-ром это место прочешут так, что и муравьёв неучтенных не останется…

Они все трое (Алмаар всё ещё сидел где-то в углу, Дюпрейн его отсюда даже не видел) воззрились на капитана с одним вопросом на лицах: "А вы?"

— За меня бояться нечего! Я остаюсь здесь!.. А вот вам этой ночью надо будет выйти к реке… Если с дождём не ошиблись, река увеличится, станет бурной, пат-рулей в такое время там почти не будет… — Дюпрейн помолчал, отдыхая, собираясь с мыслями, — Переберётесь на ту сторону… По течению спуститесь к городу… К Чайна-Фло… — а потом добавил, — Приказ о подрыве рудника я отменяю… Тайлера оставляю за старшего… На реке будьте осторожней!.. Задача ясна? — Дюпрейн чуть приподнялся, пытаясь увидеть их всех разом. Отсвет молнии, пробившийся через кроны деревьев, через сплетения лиан, слабо высветил бледные лица солдат. Дю-прейн даже Алмаара смог увидеть, но нисколько не обрадовался. "Растерянные, беспомощные, голодные и усталые… Не дойдут они!.. Проклятье!" Он снова за-крыл глаза, закусив губы, прислушался к тому, как ворочалась, затихая, боль в жи-воте. Аж выть хотелось от отчаяния. От собственной слабости! При мысли о том, что́ ещё предстоит этим детям… О себе Дюпрейн уже не думал. Он всё для себя решил. Решил ещё давно, сразу… А вот ребята, глядя на него, теряются… Быстрее надо заканчивать с этим…

При одной только мысли о том, к чему он себя торопит, у Дюпрейна на сердце похолодело. Смерть!.. Сколько раз он сталкивался с ней лицом к лицу! Сколько раз чувствовал её прикосновение! Её незримое присутствие рядом! А сейчас, когда понял, что не избежать её, никуда не деться, оробел, оробел, как мальчишка!..

— Если вопросов нет, идите! Тайлер, — останься! — Дюпрейн смотрел рассеянным и усталым взглядом, как по-одному выбираются его ребята, как покидают его навсе-гда… Кордуэлл, Моретти, последним ушёл Алмаар… "Неуклюжий какой-то, со-всем не узнать, где же твоя прыть?.. Видимо, рука начала болеть, отходит, значит, от шока… Давай-давай, царапайся! Теперь гонять тебя будет некому! Сам себе хо-зяином побудешь… Долго ли только?.."

Подумал вдруг с горечью: "А ведь и вправду! Все мы в этой жизни подчиняемся кому-то. Не ближнему, так самому себе… Подчиняемся и сами кого-то при этом подчиняем… и даже не задумываемся над этим… А подчинение это чаще всего — подавление или даже насилие… И не денешься от этого никуда!.. Даже если пони-маешь всё устройство, даже если идёшь против… Никуда от этого не денешься! Никуда!"

Тайлер чуть шевельнулся, напоминая о себе, и Дюпрейн отвлёкся от своих мыс-лей, снова вернулся в реальный мир.

— Ну, что, гвардеец! — он усмехнулся, но без издёвки, с усталостью. — Ты-то, верно, всё знал? С самого начала…

— Господин капитан… — в голосе Тайлера чувствовалось нескрываемое искреннее удивление, — я…

Но Дюпрейн спросил сам:

— Сам догадался или твой лейтенант… Барклиф руку приложил?.. Он бесился… Против всей этой затеи… против приказа… против меня…