Возвращение домой

Хэкман уродливой кучей окровавленных тряпок лежал под столом. Монтелли вообще отшвырнуло далеко в сторону, он полулежал, привалившись спиной к сте-не. Живым был только улиссиец-конвоир. Он пытался подняться, подтянуться на одной руке, схватившись за спинку одиноко стоящего стула. Тянулся-тянулся, сры-вался со стоном и падал на спину. Он был ранен и, судя по всему, серьёзно. А стул катался на колёсиках и вообще был плохой опорой. Джейк пополз вперёд, не в си-лах справиться с единственным порывом: помочь. Но тут в проёме оторванной взрывной волной двери показался кто-то — подмога?! — и Джейк сжался, втянул голову в плечи. Улиссиец в этот момент неловко, но всё же сел, опираясь локтем в сидение стула. Автомат в другой руке, снятый с предохранителя, дёрнулся длинной очередью, посланной навскидку, навстречу первому же движению. И тот, в дверном проёме, рухнул ничком, сюда, через порог.

"О Боже! Лео!" — Джейк узнал "информатора", забыв про улиссийца, про автомат в его руках, пробрался вперёд, через все завалы, через рассыпанные ворохом бума-ги.

— Лео! — ещё не переворачивая его, приложил пальцы к шее. Пульс прощупывался, но рука стала липкой от крови. Рванул тело на себя, лицом вверх, снова позвал:

— Лео!

Голова его запрокинулась безжизненно, выставляя острый бритый подбородок с ямочкой. А ниже, так, где горло, всё заливала кровь, толчками бьющаяся наружу из чёрной раны. Джейк сработал скорее по армейской привычке, почти инстинктивно: зажал что-то пальцами, останавливая кровь. Лео закашлялся, в простреленном горле жутко захрипело, но слов Джейк не мог услышать, видел только, как двигаются беззвучно губы.

Автомат с грохотом выпал из рук пирата — и Джейк вскинул глаза на этот звук. Голова улиссийца покойно лежала на согнутой в локте руке, растрепанные волосы закрыли лицо. Всё! Отмучился, бедняга.

Джейк подобрал автомат, кинул его через плечо, подхватил Лео под мышки и, пятясь, потащил его за собой по коридору в сторону лестницы.

Только сейчас он услышал надрывающийся вой сирены и автоматический голос:

— Внимание! Возгорание в крыле "А"! Возможны жертвы! Внимание! В целях безопасности территория возможного пожара блокирована!..

И вправду, перед лестничной площадкой опустилась литая тяжёлая дверь.

Джейк осторожно положил Лео на пол, забегал пальцами по клавишам кодиров-щика. Чёрт! Модель совсем незнакомая, голыми руками да наугад не открыть. А тут ещё и Лео хрипел, будто звал или сказать что-то пытался.

— Подожди. Подожди минуточку… Вот выберемся отсюда, я тебе перевязку сде-лаю. Не бойся, я бросать тебя не собираюсь… — говорил-говорил, даже не глядя в его сторону, пока не почувствовал, как тот его за штанину тянет. Обернулся: Лео смот-рел огромными чёрными глазами, в расширенных зрачках плясали огни плафонов. Он сказать хотел что-то, но рот открывался беззвучно. Но тут Лео указал глазами вниз, и Джейк увидел, что "информатор" пальцами, скребущими гладкий пластик пола, пытается изобразить цифры. Как школьник, пальцами.

Джейк аж рассмеялся:

— Лео! Умница! Три, да? Потом девять! Четыре! Пять, семь! — пальцы двигались медленно, собираясь после каждой цифры в слабый кулак, будто отдыхая. Но Джейк не торопил, досмотрел до конца, запоминая последовательность цифр, и потом лишь отвернулся. — Спасибо! Мы с тобой, Леонардо, я чувствую, сработаемся. Ух, ты! — Дверь бесшумно откатилась в сторону.

— Ну, пойдём!

* * *

— Круче! Круче заходи! Опять же крылом не пройдёшь! Чёрт! — Виктор откинулся на спинку мягкого кресла. Даже оно повторяло сидение катера-пикировщика "Фо-кус". Во втором кресле тренажёра сидел последний из оставшихся практикантов, Хендриксон-младший. Они уже раз в сотый, пожалуй, отрабатывали посадку — бес-полезно! При такой сообразительности и реакции этому мальчишке место среди заключённых с шоковой дубинкой в руках, а не за штурвалом. Но на то он и Хенд-риксон.

Виктор задавил глубоко внутри отчаянный вздох, перевёл глаза с экрана на под-ростка:

— Ничего-ничего! В прошлый раз, помнишь, ты ещё на вираже носом пахать начал, а сейчас уже на площадку выходишь правильно, — поддержал практиканта усталой улыбкой. "Ничего. — Повторил про себя снова. — Парнишка старательный и упорный. Этим должен компенсировать…" А из головы собственный сын никак не шёл. Как он сейчас? Что делает? Какое-то ощущение тревоги мешало сосредоточиться. При-ходилось усилием воли заставлять быть собой прежним: вежливым, спокойным профессионалом. Дело-то имеешь не с простыми детьми. Это всё сыновья местной элиты. Будущие капитаны кораблей-захватчиков. Простому, из детей рядовых ис-полнителей сюда не пробиться.

А мальчишка уже начал злиться на себя за бестолковость. Бледный стал. Губы, вон, как кусает, и глаза с прищуром, со злым выражением. В таком состоянии мо-жет и собраться, выполнить зачётное задание.

— Ну, давай! Ещё раз с самого начала.