Возвращение домой

Этот парень хотел сказать ещё что-то, но вдруг отдёрнул руку с зажигалкой и выдохнул с презрением всего одно слово:

— Гриффит!

Остальные при этом возгласе отпрянули, отпустили, и разошлись по своим местам так же быстро, как и появились…

О чём это они?! При чём здесь гриффиты?

Джейк поднялся, сел прямо на кровати, осмотрел руку. Тонкий порез, как острым ножом или бритвой, с внутренней стороны руки проходил от локтя до запястья. Кровь ещё капала, попадала прямо на одеяло, на простынь. Джейк зажал порез пальцами, ничего, скоро запечётся. К утру мало что останется. Мелкие травмы и царапины заживали всегда у него очень быстро. И эта затянется. Ещё легко отде-лался!

Джейк усмехнулся, вспомнив, как их, пятнадцатилетних, посвящали в Академии в гвардейцев старшекурсники. Тогда травм было больше, но больше всего достава-лось тем, кто больше всего сопротивлялся или грубил "старшим".

* * *

Утром Джейк поднялся рано, ещё до побудки, только-только светать начало. Про-сыпался он всегда сам в одно и то же время, даже вчерашняя усталость и тяжёлый день не нарушили эту привычку.

В умывальнике, глядя на себя в зеркало, вспомнил ночной случай.

Гриффит? Почему?

Синие глаза, как у отца, высокие скулы и подбородок, как у матери, только без материнской мягкости. Жаль, конечно, что постригли, как новобранца, вид теперь, как у мальчишки, и не дашь почти двадцати лет. Их и в Гвардии так стригли, но только первые четыре года, до конца второго курса. Потом в Элитном отряде, когда они принимали участие во всех выходах Его Величества, их доводили до ума сти-листы, косметологи. И всё по моде, по последней моде, а тут…

Гриффит! Да я их видел-то в своей жизни всего один раз, того Айяххо на заседа-нии с сионийцами. Но и тот от людей ничем не отличается. Глупости всё это! Глу-пости…

Дверь за спиной — старая, на петлях! — неприятно скрипнула. Джейк отпрянул от зеркала, включил кран с холодной водой, склонился над раковиной. Один из солдат, ещё в майке и трусах, прошёл к кабинкам туалета. Джейк проследил за ним, украд-кой глядя в зеркало, сам в это время смывал с рук засохшую кровь.

Да, он оказался прав. Порез за ночь почти затянулся, осталось только чуть замет-ная розоватая ниточка шрама. Ещё совсем свежего. Он пропадёт со временем, и следа не останется. Такая поразительная регенерация всегда удивляла Джейка, но мать, как врач, говорила, такое иногда бывает у людей. Очень редко, правда…

Опять! Мысли и воспоминания опять возвращались к матери. Как она там? На-верное, уже всех обзвонила… Ведь ждала же, знала, что приеду. Нет, нужно подать ей какой-нибудь знак, нельзя молчать! А то она совсем с ума сойдёт от неизвест-ности. Позвонить нужно! Попробовать позвонить, если разрешат. Попытаться! Ус-покоить. Всё объяснить. Она поймёт, она же умница… Ведь поняла тогда и успо-коилась, когда узнала, что Гвардия даёт "добро". А ведь сначала ЧТО было!

Джейк улыбнулся своему отражению, глядя в зеркало отсутствующим взглядом: он вспоминал тот день, когда решился подать заявку в приёмную комиссию Импе-раторской Гвардии. Отец поддержал сразу, а мама… Что она пережила тогда? Од-ному Богу известно! Успокоилась немного, когда узнала, что конкурс большой: почти триста человек на место, точнее, к дню первого экзамена было двести во-семьдесят семь… Но Джейк оказался одним из этой огромной цифры, одним счаст-ливчиком, удачно прошедшим все экзамены, все тесты, все проверки… А потом? Потом она смирилась, хоть и не любила вспоминать об этом…

— Паа-дь-ё-оо-м! — голос дневального заставил Джейка невольно вздрогнуть, ото-рваться от мыслей о доме. Вытирая полотенцем лицо, он на миг замер и подумал с тоской: "Ещё один день… Второй уже!"

* * *

На этот раз лейтенант Барклиф был один. Держался он как прирождённый воен-ный. В тёмно-зелёной форме, с золочёными погонами, с двумя рядами позолочен-ных пуговиц (офицеры по старинке носили мундиры на пуговицах, это у солдат были комбинезоны на "молнии"), с широким поясом, перетягивающим узкую та-лию, в высоких, почти до колен, сапогах из чёрной натуральной кожи. Он весь был красавец, и форма военного ему шла необыкновенно. И шла так хорошо, что другие офицеры, а особенно солдаты, завидовали ему. Барклиф, видимо, догадывался об этом и сейчас прохаживался перед строем с заложенными за спину руками и с под-нятой головой, гордо несущей фуражку. Весь его вид словно бы говорил: "Вот он, я какой, красивый! Смотрите и берите пример!" Каблуки сапог чётко печатали по криолитовым плитам. А солдаты всей третьей бригады стояли смирно и боялись дышать и, тем более, шевелиться. Лейтенант развернулся на месте, приставил ногу со щелчком. "Ну, прям парад какой-то!" — подумал Джейк с улыбкой.

Все солдаты стояли перед Барклифом в майках, комбинезоны спущены до пояса, а рукава завязаны на талии: готовность к зарядке и утренней пробежке.