Возвращение домой.Том 2.

Джудит смотрела, как он быстро зашагал в гору; его белые туфли уже покрылись коричневым слоем пыли. Избавившись от него, она вздохнула, раздумывая, не зря ли во все это ввязалась, потом, войдя в ворота, прошла через регистратуру (писем для нее не было) и направилась дальше по подъездной дороге. В столовой разносчики-сингальцы уже подавали ранний ужин для тех, кто был сегодня на вахте, Джудит взяла себе стакан лаймового сока и, выпив его, прошла на веранду, где несколько девушек принимали гостей — молодых людей, которые наслаждались непривычным комфортом, уютно расположившись в плетеных креслах. С веранды бетонная дорожка вела в дальний конец лагеря, где в тени высоких деревьев, специально оставленных, когда этот участок джунглей расчищали бульдозерами для будущего лагеря, в живописном беспорядке были разбросаны спальные корпуса вперемежку со служебными строениями.

В это время дня здесь всегда был народ, одни приходили, другие уходили. Девушки, работающие на берегу, освобождались в четыре часа, так что у них было полно времени для того, чтобы сыграть в теннис или поплавать. Из бани неторопливо выходили полуобнаженные фигурки в сандалиях на ремешках и махровых полотенцах. Другие расхаживали в купальниках, развешивая на веревке выстиранное белье, или уже переоделись в защитного цвета брюки и рубашки с длинными рукавами — уставную вечернюю одежду, защищавшую от малярийных комаров.

Малярия была не единственной опасностью. Не так давно возникла угроза эпидемии брюшного тифа, и всем пришлось стоять в очереди ка болезненные прививки, а потом еще долго терпеть неприятные последствия оных. Помимо этого, каждого подстерегало бесчисленное множество менее серьезных заболеваний, Солнечных ожогов и поноса не удавалось избежать ни одной новоприбывшей девушке, еще не успевшей адаптироваться к местному климату. Лихорадка денге была хуже самого тяжелого гриппа. Постоянный пот вызывал кожную сыпь — импетиго и тропическую потницу, а самые обычные комариные и муравьиные укусы легко могли загноиться, если их не обработать сразу же раствором детола. Пузырек детола имелся у каждой девушки, и в бане всегда стоял его запах, перемешанный с запахом карболки, которой пользовались ночные уборщицы.

С обеих сторон в длинном спальном помещении располагалось по двенадцать кроватей, однако здесь все было куда примитивнее, чем в школьном дортуаре. У каждой кровати стояло по комоду и стулу, вместо гардеробов — простые деревянньш крючки. Полы были бетонными, деревянные вентиляторы на потолке из пальмовых листьев создавали некое подобие прохлады. Над каждой кроватью чудовищным колоколом нависала белая, вверху завязанная узлом москитная сетка. Как всегда в это время суток, каждый занимался своим делом. Девушка в дальнем конце спальни, завернувшись в полотенце, сидела на своей кровати с портативной пишущей машинкой на голых коленях и отстукивала письмо домой. Другие лежали кто с книжкой в руках, кто читая почту или полируя ногти. Две подружки хихикали над ворохом фотографий. Одна девушка поставила на своем переноском граммофоне пластинку Бинга Кросби и под его пение накручивала мокрые волосы на бигуди. Старая, заезженная пластинка щелкала и скрипела под стальной иглой.

Когда густой багрянец, ляжет

На изгородь ночного сада…

Джудит добралась до своей кровати; вот уже больше года только здесь она и чувствовала себя дома. Она бросила сумку, стащила грязную одежду, повязала вокруг талии полотенце и плюхнулась на кровать, сцепив руки за головой и уставившись невидящим взглядом в потолок, на вращающиеся лопасти вентилятора.

Давно уже она не вспоминала о Корнуолле и Девоне, Дауэр-Хаусе и Нанчерроу. Обстановка не располагала, к тому же, Джудит давно поняла, что бессмысленно растравлять душу меланхолическими воспоминаниями. Прежние времена, прежние друзья, прежняя жизнь — все это осталось где-то далеко позади, невозвратное, как детство. На работе требовалась концентрация внимания, не замечтаешься, однако и в свободное время углубиться в себя не удавалось, поскольку она никогда не была одна, ее постоянно окружали другие люди, далеко не всегда симпатичные и приятные.

И вот происходит нечто особенное, случайная встреча. Нежданно-негаданно, откуда ни возьмись является Тоби Уайтейкер. И начинает говорить об Аппер-Бикли, о Бобе и Бидди. Эта встреча разбудила в Джудит воспоминания, лежавшие под спудом долгие месяцы. Она отчетливо вспомнила день, когда Тоби приехал за ее дядей. Она и Боб как раз вернулись с прогулки — гуляли с Мораг в полях, — и дядя был в своем деревенском твидовом пиджаке и старых башмаках…

А теперь — «Густой багрянец» Бинга Кросби. Эта песня странным образом соединилась с последними днями лета 39-го года. Афина привезла из Лондона пластинку с этой записью и постоянно крутила ее на радиоле в большой гостиной.

И я в полуночной тиши

Тебя прижму, как прежде, к сердцу.