Возвращение джинна

— Тут есть нюансы, — оживился Шоммер. — Произошел, как мне кажется, разрыв генотипа, и каждый подвид стал претендовать на финальное рождение идеального существа — ангелоида. Из-за этого и произошел конфликт. Они создали боевых роботов огромной мощи, и те принялись воевать, не считаясь с потерями, пока не уничтожили самих хозяев.

— Допустим. Почему же мы обнаружили только «кладбище» роботов? Где следы цивилизаций?

— Я считаю, что этими «следами» как раз и являются войды, области абсолютного пустого пространства с «голым» вакуумом. Мало того, эти области имеют другую метрику, нецелочисленную, специально подогнанную под облик и физику разных подвидов. Роботы гиперптеридов взрывали галактики, заселенные врагами, и устанавливали свои законы, роботы иксоидов — свои.

— С какого же боку ты пристраиваешь в эту схему Червей?

— Разумогенез выстраивался таким образом: шоммероиды… и не надо улыбаться! — рассердился ксенолог. — Если хотите, можете называть этот подвид протеями. Не перебивайте. Итак, первыми были шо… э-э, протеи, вторыми Черви Угаага, третьими иксоиды, четвертыми гиперптериды, и последний подвид — ангелоиды.

— Почему ты расставил их именно в такой последовательности?

— Потому что именно в этом направлении прослеживается рост и усложнение форм материи. Черви жили в пространстве с метрикой три целых тридцать три сотых, это доказал твой внук. Иксоиды — с метрикой три целых шестьдесят шесть сотых. Гиперптериды — три целых девять десятых. Таким образом мир протеев должен был иметь количество измерений три и четырнадцать сотых, а мир ангелоидов — ровно четыре.

— Каким образом ты это рассчитал?

— У тебя есть принципиальные возражения?

— Может быть, не принципиальные, но не одно. К примеру, земные сложные организмы, имеющие промежуточные стадии развития от куколки-имаго до бабочки, не живут все сразу, одновременно, формы сменяют друг друга. Из яичка вылезает гусеница, плетет кокон, умирает, из куколки потом вылетает бабочка…

— То на Земле, а законы жизненных циклов в космосе намного сложнее и гибче. Во всяком случае, ничто не запрещает подвидам сменяться на протяжении длительного времени. Одни иксоиды уже перешли в стадию гиперптеридов, другие еще нет. Но каждый подвид живет обособленно. Что еще тебя не устраивает?

— Какого дьявола гиперптериды забыли на Луне? Зачем они оставили боевого робота?

— Двух, — вставил Калаев.

— Одного, — возразил Шоммер. — Вторым скорее всего был моллюскор. Его мы там и обнаружим. Это вообще интересная история, если поразмышлять. Вполне возможно, в недрах Луны торчит некое устройство, способное преобразовывать метрику пространства. Война между гиперптеридами и иксоидами закончилась, и устройство, а по сути — бомбу, не успели активировать ни те, ни другие. Вот и оставили на Луне сторожей — роботов, для паритета сил.

— М-да! — крякнул Игнат. — Мощная идея! Похоже, у тебя есть ответы на все вопросы.

— Не на все, — скромно потупил взор ксенолог. — Но разработка гипотезы близка к завершению, и та вполне имеет право на существование. А если вы хотите узнать о практическом аспекте теории, то извольте: Луна заминирована, а доступ к мине имеет только Орден Белого Крыла. Что взбредет в голову его вождям, одному Богу известно. Единственное, что утешает: они наверное еще не знают, каким оружием владеют.

— Это слабое утешение.

— Ну так решайте проблему, пока еще не все козыри у них на руках.

Игнат и Калаев переглянулись.

— Хорошо сказано, да? — дернул щекой начальник отдела. — Вы решайте, а я буду вас теоретически поддерживать.

— А вы что хотели? — окрысился Шоммер. — Безопасность — ваша епархия, не моя. Каждый должен заниматься своим делом.

Калаев вздохнул, сгорбился над столом. В толще полупрозрачного листа столешницы давно мигали огоньки вызовов, но он не торопился отключать блокировку связи, зная, как захватывает внимание стихия работы.

— Твое мнение, эксперт.

— Надо бы спросить мнения и у остальных экспертов Совета.

— Мне важно твое. Хотя, конечно же, я опрошу всех.

Игнат помедлил:

— Если Гилберт прав… надо немедленно вводить режим ЧП в Системе. Ну, если и не ЧП, то хотя бы первую степень ВВУ.[8]

Калаев еще раз вздохнул:

— Вот и я о том же думаю. Но так не хочется ввязываться в очередную драку с «джиннами».

— Хорошо, если только с «джиннами», — проворчал Шоммер.

— А с кем еще?

— С теми, кто заточил роботов в могильники.

— И кто же это может быть?

— Есть хорошее выражение, ему лет четыреста, если не больше: знал бы прикуп, жил бы в Сочи.

— Какой прикуп? При чем тут Сочи? — озадачился Калаев.

— Он имеет в виду побасенки игроков в преферанс, — усмехнулся Игнат.

— Я не играю в преферанс.

— А напрасно, хорошая игра, думать заставляет, рисковать учит.

— Ну, учить рисковать меня не надо. Так кто же по-твоему заключил «джиннов» в могильники?

— Не знаю, — нехотя признался Шоммер. — Есть одно подозрение…

— Выкладывай.

— Возможно, это сделали ангелоиды… Но я не уверен.

Калаев покачал головой:

— Никаких доказательств, одни умозаключения.

— Но я же не…

— Все, джентльмены, вы свободны. Буду бить тревогу.

Шоммер и Ромашин-старший поднялись.