Возвращение фараона

Жители осыпали визиря похвалами, принесли ему цветы, поднесли пива.

Наконец Пазаир остался наедине со старым пастухом.

– Я знал, что ты вернешься, – сказал Пепи, – и ты вернулся как раз вовремя. Ты всегда был неплохим пареньком, хотя выбрал себе странное занятие.

– Теперь видишь, что и судья может быть справедливым.

– Если честно, я по-прежнему сомневаюсь в этом. Ты вернулся, чтобы поселиться в родном селении?

– К несчастью, нет. Мне нужно ехать в Коптос.

– Тяжелое дело быть визирем. От тебя все ждут заботы о счастье людей.

– Кто не согнется от тяжести такого долга?

– Бери пример с пальмы. Чем больше ее пригибают к земле, тем быстрее она распрямляется и тянется вверх.

39

Пантера съела кусочек арбуза, искупалась, обсушилась на солнце, выпила свежего пива и легла рядом с Сути, чей взгляд был прикован к западному берегу Нила.

– Что тебя беспокоит?

– Почему они не нападают?

– Вспомни о приказе визиря.

– Что мы будем делать, если сюда придет Пазаир?

– Он не придет. Для визиря Египта ты – мятежник вне закона, он оставил тебя. Когда мы дойдем до крайнего нервного напряжения, все наши разногласия прорвутся наружу; очень скоро ливийцы столкнутся с нубийцами, а те, что пронизывают взглядом, присоединятся к египтянам. Армии даже не придется вступать в сражение.

Сути погладил Пантеру по голове и спросил:

– Что ты предлагаешь?

– Нужно разжать тиски. Воспользуемся стремлением к победе наших воинов, пока они нам повинуются.

– Нас уничтожат.

– Что ты об этом знаешь? Мы с тобой уже привыкли к чудесам. Если мы победители, мы возьмем и Фивы! Коптос мне кажется слишком маленьким, да и мрачность тебе не идет.

Обхватив Пантеру за бедра, Сути приподнял ее, и ее грудь оказалась на уровне его глаз. Светлые волосы ливийки слились с солнечным светом. Запрокинув голову и раскинув руки, она только попросила:

– Заставь меня умереть от любви.

* * *

Нил менял обличье: опытный взгляд мог заметить, что синяя вода понемногу тускнела, ее уже затемнял первый ил, принесенный течением с далекого юга. В июне закончится жатва, в деревнях уже шла молотьба.

Прошедшую ночь Пазаир провел под открытым небом в своей родной деревне, под охраной Кема и Убийцы. Он наслаждался запахами ночи, а затем – красками зари. В то время когда Пазаир был начинающим судьей, он часто позволял себе это удовольствие.

– Мы отправляемся в Коптос, – объявил он Кему. – Я отговорю Сути от его безумных планов.

– Вы рассчитываете договориться?

– Он меня послушает.

– Вы прекрасно знаете, что нет.

– Мы смешали нашу кровь, он мой духовный брат. Мы поймем друг друга без слов.

– Я не оставлю вас с ним наедине.

– Не вижу другого выхода.

Из пальмовой рощи появилась воздушная и светящаяся Нефрет с диадемой из цветов лотоса и ожерельем из бирюзы. Она была так прекрасна, что Пазаиру показалось, что он грезит. Обняв ее, он заметил, что Нефрет еле сдерживает слезы.

– Я видела ужасный сон, – объяснила она. – Ты умирал на берегу Нила и звал меня. Я пришла предотвратить судьбу.

* * *

Поглотитель теней понимал, что риск велик. Но где визирь подвергался наибольшей опасности, если не в Коптосе? В Мемфисе он уже становился недосягаемым. Если вспомнить о досадной последней помехе, то опять везение сопутствовало Пазаиру. Можно подумать, что боги на самом деле охраняли его, и, хотя эта мысль не раз приходила ему в голову, поглотитель теней отказывался в нее верить. Успех переменчив, в конце концов изменит и Пазаиру.

Мемфис был полон слухов. На рынке говорили об отряде мятежников, вышедших из пустыни, якобы захвативших Коптос и угрожавших Фивам. Быстрое вмешательство армии рассеивало беспокойство, но все задавались вопросом, какому наказанию визирь подвергнет бунтовщиков. То, что он сам займется наведением порядка, ни у кого не вызывало сомнения. Ведь Пазаир был человеком действия и сразу откликался на происходящее.

Поглотитель теней почувствовал, как по пальцам пробежала дрожь. Это напомнило ему о первом убийстве, совершенном на службе у заговорщиков во главе с Бел-Траном. Поднимаясь на судно, которое следовало в Коптос, он ощутил уверенность в том, что на этот раз все удастся.

* * *

– Визирь! – закричал нубийский часовой.

Жители Коптоса выбежали на улицы. Говорили о нападении, об отряде лучников, о множестве штурмовых башен, о сотнях колесниц.

С террасы дома градоначальника Сути восстанавливал порядок.

– Это безусловно визирь Пазаир, – возвестил он зычным голосом. – Он в своем официальном наряде, но он – один.

– А войско?

– С ним нет ни одного бойца.

– Что ты думаешь делать? – спросила Пантера.

– Выйти из Коптоса и встретить его.

Пантера попробовала удержать возлюбленного:

– Это ловушка, в тебя будут стрелять из лука.

– Ты плохо знаешь Пазаира.

– Не слушай его, не уступай ни в чем!

– Успокой свой народ, золотая богиня.

* * *

Стоя в лодке, Нефрет, Кем и павиан смотрели вслед Пазаиру. Молодая женщина была ни жива ни мертва от страха, нубиец не переставал себя упрекать:

– Пазаир заупрямился, потому что дал слово... Мне следовало бы его запереть!

– Сути не причинит ему вреда.