Возвращение государя

— Так отомстим же за них! — вскричал Арагорн, и они вместе устремились в бой.

Сражение не затихало еще долго. Южане и вастаки была отважными, закаленными в боях воинами. Они не просили пощады и, даже теснимые со всех сторон, использовали любую возможность, чтобы собраться с силами и перейти в наступление. Занятые ими холмы и разоренные усадьбы превращались в крепости. Но когда солнце зашло наконец за Миндоллуин и вечерняя заря окрасила кровавым багрянцем склоны холмов и Реку, все было кончено. Великая битва на полях Пеленнора завершилась. Трава на равнине пропиталась кровью, и в кольце стен Раммас-Эккора не осталось ни одного живого врага. В Минас-Моргул и в Мордор удалось уйти немногим, а Харада достигли только рассказы о всесокрушающем гневе Гондора.

Арагорн, Эйомер и Имрахил возвращались к Воротам. Они устали настолько, что уже не могли ощущать ни радости, ни печали, но, благодаря то ли счастливой судьбе, то ли их мощи и несравненному воинскому искусству, ни один из них не получил ни царапины. Однако многие славные воители и вожди были ранены, изувечены или лишились жизни. Под ударами топоров пал бившийся по своему обыкновению пешим Форлонг. Дуилин из Мортонда и его брат Деруфин подвели своих лучников почти вплотную к мумакам, приказав стрелять тем в глаза, и обезумевшие чудовища втоптали обоих в землю. Не вернулся в Пиннат-Гелин Хирлуин Прекрасный, Гримслэйд не дождался Гримболда, не увидел больше родного севера суровый Следопыт Хальбарад. Всех же погибших в этой великой битве, знатных и простолюдинов, рядовых и военачальников, не исчислил никто. По прошествии времени менестрель из Рохана сложил песнь о курганах Мундбурга.

     В холмах предгорий горны запели,
     Клинки и копья засверкали на Юге,
     Кони скачут в каменный Гондор,
     Будто ветер утренний. Тут и битве начало.
     Тейоден, Тенгелов сын, к своим Золотым Чертогам,
     К долинам зеленым, к наследным владеньям,
     Жалом ужален, вживе уже не вернется,
     Владыка северный. Дунхере и Деорвин,
     Хардинг и Худлаф, Херефара и Гримболд,
     Хорн и Фастред в кургане схоронены,
     Павшие под Мундбургом на поле брани.
     А рядом в кургане гондорские воители:
     К холмам приморским не сможет вернуться Хирлуин,
     Старый Форлонг в Арнах цветущий
     Не прибудет с победой, и победные лучники,
     Деруфин и Дуилин — туда, где темные воды,
     Не вернутся к тенистым подножиям Мортонда.
     От зари до зари смерть косила
     Воителей пеших и конных. Сон их вечен
     На гондорских лугах у Реки Великой.
     Серебро-серые, будто слезы, несет она воды —
     Кроваво-красные в день битвы ревели волны:
     То ли потоками крови, то ли закатом окрашена,
     Когда на хребтах по верхам полыхали огни сигнальные,
     Когда на Пеленнор пала алая роса вечерняя.

Глава 7. КОСТЕР ДЭНЕТОРА

Черная Тень исчезла, а Гэндальф все еще недвижно стоял перед пустым провалом разбитых Ворот. Пиппин поднялся на ноги, и с восторгом вслушался в пение рогов. С этих пор и до конца его дней, стоило хоббиту заслышать дальний зов рога, как к его глазам подступали слезы. Но тут Гэндальф зашевелился, шепнул что-то на ухо Светозару, и конь шагнул по направлению к арке.

— Гэндальф! Гэндальф! — заорал со всей мочи Пиппин, и маг остановился.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Разве не знаешь, что по закону города воин, облаченный в черное с серебром, не вправе покидать цитадель без разрешения правителя?

— Да разрешил он мне… — зачастил хоббит. — Даже отослал. Но мне боязно. Там может случиться что-то ужасное. С правителем неладно, кажется, он лишился рассудка. Боюсь, он убьет и себя, и Фарамира. Только на тебя и надежда, сделай что-нибудь!

Гэндальф взглянул в зияющий проем под аркой, откуда доносился шум битвы.

— Мне надо ехать, — сказал он. — Там Черный Всадник, он может натворить бед. Нельзя терять ни минуты.

— А как же Фарамир? — в отчаянии воскликнул Пиппин. — Он ведь жив, а они сожгут его! Живьем сожгут, если никто их не остановит!

— Сожгут живьем? — переспросил Гэндальф. — Да что там творится? Выкладывай поскорее.