Возвращение государя

Солнце поднялось уже высоко, и туманы в долине рассеялись. Крепнувший восточный ветер уносил прочь последние белесые клочья и полоскал знамена на цитадели. Далеко внизу, на краю долины, виднелась серая лента Великой Реки. Делая изгиб к юго-западу, она терялась в мареве окоема, а где-то дальше, лигах в пятидесяти, лежало Море.

Взору открывался весь Пеленнор. Пиппин различал вдали пятнышки усадеб, амбары, овины, даже черточки изгородей, но ни единой коровы или еще какой животины не заприметил. Дороги и тропы, во множестве пересекавшие зеленые поля, отнюдь не пустовали. Одни подводы тянулись к городу, другие выезжали им навстречу. То и дело к Великим Вратам подлетал всадник. Самым оживленным был главный тракт, поворачивавший к югу еще круче, чем Река, и пропадавший из виду за отрогами гор. Вдоль восточной обочины, под стеной, тянулась зеленая полоса, предназначенная для верховых, скакавших в обоих направлениях, но сама мощеная дорога казалась забитой гружеными повозками. Приглядевшись, Пиппин понял, что движутся подводы в строгом порядке. Ближе к восточному краю быстро катили запряженные лошадьми телеги, посередине бычьи упряжки медленно тащили тяжелые возы, а у западной обочины с натугой толкали перед собой ручные тележки пешие. Все направлялись на юг.

— Эта дорога ведет к долинам Тумладен и Лоссарнах, за которыми Лебеннин, — пояснил Берегонд. — Уходят последние беженцы, старики да женщины с малыми детишками. До полудня все они должны отойти от Ворот на лигу — таков приказ. Это печальная необходимость, — он вздохнул. — Многим из них уже никогда не свидеться с близкими. В городе и раньше-то детей было немного, а теперь почти не осталось. Правда, некоторые, постарше, которых можно приставить к какому-нибудь делу, сами не захотели уходить. Мой сын тоже остался.

Пиппин с тревогой посмотрел на восток, словно ожидая, что оттуда вот-вот хлынут орочьи орды, а потом спросил:

— Что это там? Никак другой город?

— Одни развалины, — отвечал Берегонд. — Это Осгилиат, город, лежавший по обеим сторонам Реки, былая столица Гондора. Враги захватили его и разорили давным-давно, но во дни юности Дэнетора наши отбили руины, конечно, не для того, чтобы там жить, но чтобы устроить форпост. А потом из Минас-Моргула нагрянули гнусные Всадники.

— Черные Всадники? — переспросил Пиппин, и глаза его расширились от вновь пробудившегося страха.

— Да, черные, — отозвался Берегонд. — Ты, я вижу, и о них что-то знаешь. А в рассказах своих ни разу не помянул.

— Знать-то знаю, — чуть ли не шепотом произнес Пиппин. — Но поминать не хочу, особенно сейчас, так близко, так близко от…

Он осекся, отвел глаза от Реки, и ему показалось, что взор заполнила чудовищная грозная тень. Возможно, то были горы, очертания которых трудно различить с расстояния в двадцать лиг, возможно, там просто клубились тучи, но хоббиту увиденное вдруг представилось сплошной стеной мрака, который становился все плотнее и гуще. И стена эта, пусть медленно, очень медленно, но росла, затеняя лежавшие под солнцем земли.

— Так близко от Мордора, — спокойно закончил за хоббита Берегонд. — Да, ты смотришь как раз в ту сторону. Мы редко называем эту страну по имени, но Тень видим постоянно. Иногда она слабее и дальше, иногда мрачнее и ближе, а теперь, сам видишь, высока и черна, а потому черны наши думы и сердца полны тревоги. Меньше года назад Всадники захватили переправы, и наших при этом полегло без счета. Правда, Боромиру — это его заслуга — удалось выбить врагов с западного берега. Пока мы удерживаем почти половину Осгилиата, но именно там и ожидаем основного удара. Может быть, главного в предстоящей войне.

— А когда все начнется? — спросил Пиппин. — Как ты думаешь? Прошлой ночью я видел сигнальные огни и гонцов. Гэндальф сказал, что это означает войну, и отчаянно сюда торопился. А здесь я никакой спешки не вижу.

— Это потому, что у нас все готово, — пояснил Берегонд. — Затишье перед бурей, только и всего.

— А почему тогда прошлой ночью зажгли огни?

— Так ведь поздно посылать за подмогой, когда город уже в осаде. Но мне, конечно, неведомы планы правителя и его полководцев. Есть разные способы собирать сведения. А Дэнетор, он не такой, как все: прозорливость его выше человеческого разумения. Поговаривают, будто запершись по ночам в Башне, в своем высоком покое, он прозревает грядущее и порой даже борется силой мысли с Врагом. Потому-то он и состарился до поры. К тому же, возможно, поступило какое-то сообщение от Фарамира. Он сейчас далеко, послан за Реку с важным заданием. Ну и, наконец, вечером пришло тревожное известие из Лебеннина: к устью Андуина приближается большой флот, ведомый корсарами Умбара. Они больше не страшатся могущества Гондора, вступили в союз с Врагом и теперь готовят нападение. А это значит, что нам не стоит рассчитывать на помощь из Лебеннина и Белфаласа; народ там крепкий и многочисленный, но тамошним жителям придется оборонять свои дома. Вот и выходит, что надежда у нас только на Рохан. Тем более радостна для нас весть о победе рохирримов, та, что принес ты.