Возвращение грифона

— Литр выжрал. Водки. Думал, свалится, а он еще и рассуждал. Силен мужик! Я тоже спать. Спокойной вам ночи. — Мужчина покосился на меня и на сидящих рядом женщин, и мне показалось, что в его глазах мелькнул смех.

Покой нам только снится. Через минуту мы остались одни, и в комнате воцарилась тишина. Дамы сопели, не говоря ни слова, и лишь с двух сторон смотрели на меня. Я чувствовал, как их взгляды прожигают мне кожу головы, но молчал. Помолчав так минут пять, решил, что этого достаточно, и сказал:

— Я вас обеих люблю. Так получилось. Маша носит моего ребенка, и я ее не брошу. Василиса мне также дорога. Итак, слушайте мой указ! Спите со мной по очереди. Через день. Хотите, график составляйте, хотите, сами договаривайтесь — но будет именно так. Равные права, равные возможности доступа к моему телу. Если будете драться, изображать из себя ненормальных истеричек, я вообще не буду с вами общаться, пока не успокоитесь. И вообще, положу в сон заклинанием и буду держать во сне, пока не одумаетесь.

— Ты этого не сделаешь, — с недоверием сказала Василиса, — я тебя знаю!

— Сделаю. Обязательно сделаю.

— Он сделает, — с легкой гордостью сказала Маша, — ты его не знаешь. Он тут такие проклятия насылал врагам — они просто выли! Его похоронили заживо, а он вылез и всем отомстил! Вот!

— Это как? — растерянно спросила Василиса. — Расскажете мне?

— Я тебе расскажу, — пообещала Маша, — он не любит вспоминать. Нехорошее было дело. Потом расскажу. А теперь давайте решим — кто сегодня с Васей спит. Кстати, Васей, или Ваней?

— На людях — Ваней. А наедине — как хотите. По паспорту я Иван Сидоров. Кто сегодня спит со мной? Позвольте, я выберу. Василиса. Прости, Маш, но я не видел ее уже полтора года. Ужасно соскучился. А завтра — ты со мной. Хорошо? Только без обиды, это справедливо, согласитесь.

— Да, Вась, ты изменился, — Василиса с легкой полуулыбкой посмотрела на меня, как будто не узнавая, — раньше бы ты бросил все на произвол судьбы и предоставил нам решать, кто будет с тобой. Теперь ты стал другим. Ну что же — какой бы ты ни был — я тебя люблю. Иди в ванную, мойся, от тебя тюрьмой пахнет.

— Что, точно? — я недоуменно понюхал рукав.

— Ага, карболкой какой-то. Непонятно чем они свои тюрьмы моют, но я чую запах за версту.

— Маш, ты чуешь чего-нибудь?

— Нет… ничего не чую.

— Ну-ка, моя милая, иди сюда… посмотри мне в глаза… черт! Так и знал. Я так и знал! Этого и следовало ожидать. Только никогда не знаешь, что получится. Ну что же — это не худший вариант, совсем не худший.

— Вань, что случилось? — Маша недоуменно смотрела на нас, не понимая ситуации.

— Мутирует она. Вернее уже почти совсем мутировала. От меня заразилась. Половым путем, так сказать. Как ты. Только ты стала нимфой, а она — оборотнем.

— Это как — волчица, что ли? Настоящая?! Никогда бы не поверила, что такое возможно!

— Нууу… волчица не волчица, но когда она закончит мутацию — сможет трансформироваться в зверя. Что-то вроде пантеры. Небольшой такой пантерки. Глаза у нее уже зеленые, она теперь отлично видит в темноте. Видишь, Василиса, в темноте?

— Вижу… не хотела пока говорить. Лихорадит немного, да. Я знала, что мутирую, только боялась, что стану лешим. Как представлю — вся в шерсти, как обезьяна, — аж мороз по коже. А оборотень — это хорошо. Не будешь присматриваться и не заметишь.

— Это точно. У нас мужик служит — эксперт, так никогда бы в жизни не сказал, что он оборотень. Только жрет много. Все время голодный и тощий.

— И я все время есть хочу, — призналась Василиса, — все время голодная! И сырого мяса хочется. Фарша. Только без специй. Все так воняет — ужас просто. Привыкать надо. Хоть затычки в нос ставь.

— Вот небось я для тебя дурно пахну! Пойду скорее в ванную, мыться.

— Ты хорошо пахнешь — самцом, зверем, — я тебя ужасно хочу, соскучилась. Только вот карболку смой, ладно? Вот она-то дурно пахнет. А мы тут пока с Машей поговорим. Обсудим все.

— Не подеретесь?

— А это уж как получится. Иди, иди — нормально все будет. Маша там тебе белье приготовила и полотенце — мойся.

О ванна, средоточие роскоши! О горячая вода!

Я с наслаждением опустился в сверкающий белизной сосуд и замер, блаженно выставив на воздух только лицо. Когда-то мы купили самую здоровенную ванну, что нашлась, за большие тугрики, и ни на миг не пожалели отданных денег. В этой ванне вполне можно было разместиться и вдвоем — что мы иногда с Машей и делали.

Честно говоря, хотелось вот так лежать и лежать — забыть о проблемах, забыть о тревогах. Горячая вода отгоняла мысли, тревоги, волнения и уносила далеко-далеко… Стоп! Эдак и вправду куда-нибудь унесусь. Напоминает перемещение — только задумался, представил себя где-то, и бац! — ты уже на месте.