Возвращение императора

До тех пор, пока не врубили Юкаву, «низ» находился, судя по показаниям генераторов Маклина, не меньше чем в полудюжине различных направлений. «Сантана» шла в атмосфере, и командир тянул ее на Юкаве — дьявольская потеря энергии, однако переход на АМ-2, когда эта калоша ползет сквозь воздух, был равносилен самоубийству.

Прозвучал зуммер вызова.

— Кухня, хватит греть задницу. Обед для офицеров через час. Затем — для команды.

Рашид вышел на камбуз, где его встретил Моран.

Сразу бросилось в глаза, что помощник капитана носит оружие. Моран провел кока к кладовке, отпер ее и предложил выбрать нужные продукты.

— На сколько персон готовить?

— Из этих запасов — на меня, шкипера и первого механика. Продукты для команды хранятся в другом месте. Рассчитывай жратву на двенадцать рыл.

Рашид не удивился, обнаружив, что продукты в запирающейся кладовке совсем не такие, как на продовольственном складе команды. Офицерский рацион был стандартным корабельным, в то время как съестные припасы команды состояли, похоже, из солдатских продуктов длительного хранения, таких просроченных, что экипаж давным-давно должен был взбунтоваться. Да. При подобной кормежке бунт неминуем.

Рашид прикинул меню из того, чем располагал. Он был классным поваром по части изготовления сносных блюд из дерьма. Гением кулинарии его считали по праву. Но ведь он не был богом!

Из специй оказался лишь какой-то слащавый тягучий синтетический соус. Соль… Так ведь все эти допотопные солдатские припасы, скорее всего, как обычно, законсервированы солью. Остальные приправы, имеющиеся в кладовой, за давностью лет потеряли всякий вкус и аромат.

Комбинируя дерьмо различных оттенков, Рашид состряпал нечто, похожее, как он надеялся, на рагу, и поставил на плиту — вот и офицерский обед.

Как оказалось, лезть вон из кожи было совсем не обязательно. Джарвис дрых в своей каюте, вознаградив себя за усилия, которые пришлось приложить, чтобы заставить «Сантану» еще раз взлететь; Моран принял пищу — если безостановочное, в темпе конвейера, сметание в рот всего, что стояло перед ним на столе, можно назвать трапезой — и доблестным движением употребил салфетку. Первый механик — им оказалась угрюмая женщина по имени Д’Вин — поковырялась в тарелке, встала и опять исчезла в недрах двигательной установки. Она, как и Моран, была вооружена.

Затем пришло время иметь дело с командой. Страшновато…

Пока, правда, ничего — по крайней мере, в течение шести вахт, до тех пор, пока члены экипажа не протрезвеют настолько, чтобы перестать появляться за столом и терпеть то, что он перед ними выставляет.

Время Рашида проходило за уборкой камбуза и в размышлениях о разных вещах.

Что он здесь делает? Или, вернее, почему он считает, что он там, где надо? Ответа не получалось.

Чистить камбуз!.. Моран отклонил просьбу Рашида, чтобы ему позволили надеть скафандр, задраить камбуз, стравить оттуда воздух и выпарить в вакууме жировой нагар, налипший повсюду.

— Во-первых, я не уверен, исправны ли клапаны-натекатели. Во-вторых, мне не хочется рисковать — а вдруг корабль развалится? В-третьих, где гарантии, что мы потом сможем загерметизировать камбуз? В-четвертых, ни одна свинья здесь не оценит твоих усилий. И в-пятых, ты вконец запудрил мне мозги. Убирайся с мостика и больше не вздумай искать поводы для безделья.

Рашид вышел.

Этим вечером Моран со злым видом выдавил из себя похвалу — его ужин оказался вкуснее, чем обычно. Рашид мягко пояснил, что воспользовался новой приправой. Глюкоза, кетоновые тела, минеральные вещества, жиры, креатин… Он не успел упомянуть про мочевую кислоту, когда Моран велел ему заткнуть пасть. Может, и к лучшему.

Команда, протрезвев, узрела в Рашиде своего нового врага и сосредоточилась на войне с ним. На корабле было абсолютно нечего делать, разве что молиться о посадке, когда наконец можно будет смотать удочки. Этот опечатанный груз… он еще принесет им хлопот — в свое время. Порт назначения, пока неизвестный… Наверняка какая-нибудь дыра — «Сантана» возила только такие грузы, которые больше никто не брал и с которыми никто, кроме самых отчаянных, не высаживался.

Офицеры… Джарвис неизменно находился в одном из трех состояний — либо он был пьян и невидим, либо видим, но все равно пьян, либо же — трезвый — торчал, съежившись, на своем мостике, подобный тени.

Моран… По милости этого суки помощника вряд ли можно надеяться, что в изоляторе остались еще медикаменты. Рашид даже любовался — умом, конечно, не сердцем — повадками Морана. Старпом был не способен отдать приказ, не подкрепив приказание зуботычиной. Иногда боль от удара не утихала час, иногда — целые сутки. Однако он никогда не выводил человека из строя так, что тот не в силах был стоять вахту.

Д’Вин… Ей все было до лампочки; она занималась лишь двигателями. И ко всем из команды была равнодушна. Влезала в одну щель и вылезала из другой, вся в моторной смазке…