Возвращение Императора, Или Двадцать три Ступени вверх

И тотчас куда-то вышел, оставив рядом с пленниками семерых мадьяр, снявших винтовки из-за плеч и державших их наперевес, да трех комиссаров, не вынимавших своих правых рук из карманов кожаных галифе. Ждали Юровского минуты три, и вот он явился, войдя в подвал стремительно, вынимая из внутреннего кармана френча какой-то лист бумаги.

— Внимание! — заговорил он, возвышая голос, зазвеневший натянутой струной. — Оглашается решение Уральского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. "Гражданин Романов и вся его семья во искупление многочисленных жертв царизма приговаривается…"

Но договорить Юровский не успел — дверь подвала от чьих-то могучих ударов распахнулась настежь, и в дверном проеме появились фигуры неизвестных.

— Чего надо?! Чего надо?! — только и успел крикнуть Юровский перед тем, как услышал приказ, произнесенный с железной твердостью и уверенностью в том, что этому приказу непременно подчинятся:

— Всем лечь на пол! Всем, кроме Романовых!

И тут же, словно в подтверждение того, что у кричавшего имеются веские аргументы для немедленного исполнения приказа, на комиссаров и их подручных был наведен ствол ручного пулемета, но комиссар Ваганов из-за плеча высокого мадьяра пальнул по неизвестным из нагана, и тут же длинная очередь, затрясшая ствол «льюиса», полоснула по караульным, разрывая их грязные шинели. Трое человек тут же рухнули на пол, обливая его кровью, а неизвестные, ворвавшись в комнату и наводя на комиссаров и караульных стволы маузеров, браунингов, угрожая пулеметом и поднятой вверх ручной гранатой со сдернутой чекой, хватали за руки и тащили к выходу Романовых, обезумевших от страха, за исключением, пожалуй, только Николая, не понимавшего, что от них хотят.

— Ваше величество, скорее же, скорее! — умолял его бородач. — Мы за вами!

— А как же доктор Боткин и остальные? — следуя за мужчиной, спросил Николай.

— Нет, всех не можем увезти. Только вас с семьей. Вашим приближенным они ничего не сделают. Скорее!

Оказавшись во дворе, Николай увидел, что дочери при помощи спасителей уже залезают в кузов автомобиля, а жена и Алексей сидят в кабине водителя, рядом с которой распростерлось чье-то тело. Ему помогли взобраться, а потом вслед за ним в кузов вскочили трое мужчин, не перестававших наводить стволы в ту сторону, откуда могли появиться комиссары и мадьяры. Борт захлопнулся, лязгнули затворы, и через полминуты автомобиль качнуло, затрясло, сидевших в кузове обдало вонючей выхлопной струей, и только машина двинулась к отворенным воротам, как из дверей полуподвала появились фигуры Юровского и его сподвижников.

— Стреляйте по ним, стреляйте! — орал Юровский, безостановочно паля из револьвера по отъезжающей машине. И, исполняя его приказ, мадьяры, припадая на колено, то и дело клацая затворами винтовок, принялись стрелять, но «льюис» снова задрожал, затрясся в руках бородатого спасителя царя, гильзы посыпались на подолы дочерей Николая, и два мадьяра, корчась, лежали на земле, а автомобиль уже выкатывал на улицу.

Сидеть на корточках, спрятавшись за деревянным бортом, Николаю было очень неудобно, к тому же в такой позе ему в присутствии дочерей и неизвестных людей находиться было просто неприлично.

— Сядьте, ваше величество! — приказал Николаю длинноусый, подавая ему комок какого-то тряпья или разорванный мешок, обнаруженный в кузове. — Да только держитесь покрепче, а то выбросит из кузова, и все наши труды окажутся напрасными.

Приняв более покойную позу, держась одной рукой за край борта, Николай спросил у усатого:

— Но кому же мы должны быть обязаны своим спасением? Или о спасении ещё рано говорить?

— Наполовину можно, — улыбнулся бородачи. — Мы точно знаем, что Екатеринбургская чека всех сегодня на распыл послать хотела. Вот иуды! Оказывается, приказ им из Москвы пришел, вот и решили поспешить. А что до нас, так мы, ваше величество, ваши верные слуги. Я, к примеру, ротмистр лейб-гвардии гусарского полка Бахметьев. Полагаю, меня вы на смотрах часто видеть могли, а впрочем, не знаю, извините. А это — мои товарищи, капитан Колягин и поручик Живцов. В кабине же подпоручик Квасневский правит. Был с нами ещё один товарищ, но, когда часовых у забора снимали, на штык напоролся.

Николай смотрел на бородатого Бахметьева, улыбчивого и чрезвычайно довольного тем, что он, какой-то ротмистр, спас от неминуемой смерти самого государя России, и чуть не плакал.

— А что до того, куда мы вас сейчас везем, — заговорил обладатель длинных усов, капитан Колягин, — то нам сейчас почти что все равно, куда. Главное — вас спасли. Выедем на Восточный тракт, а там и до колчаковских частей недалеко. Скоро они Екатеринбург займут, ей-ей.