Возвращение из мрака

– Фамилии никакой пока нету. Фамилию надо заслужить. Заслужишь – будет фамилия. Не заслужишь – будет каюк.

Угрозу Саша пропустил мимо ушей. В единственное небольшое оконце свет втекал причудливым ручейком, лицо старика, изрезанное морщинами, оставалось в тени, поэтому Саша не мог понять, что он на самом деле думает. Словам он давно не верил, как всякий московский отрок, родившийся уже в рыночную эпоху. За словами можно спрятать что угодно, кроме одного: ненависть прорывается сквозь любые слова, независимо от их смысла. Старик был добр, это Саша понял еще накануне.

– Можно еще спросить?

– Не прикидывайся лисенком, я тебя вижу насквозь.

– Дедушка, зачем меня сюда привезли?

– Скоро узнаешь.

– Я долго тут пробуду?

– Сколько надо, столько пробудешь… Тебе здесь не нравится?

– Очень нравится, – признался Саша, – Но спать в пещере страшновато. Там змеи и крысы.

– Нет там крыс, не ври. Змеи есть, крыс нету… Ладно, больше не будешь спать в пещере. Вон твое место, на коврике, на полу. Только не хнычь среди ночи. Не люблю.

Саша отпил остывшего чая из кружки.

– Чудная история со мной приключилась, – протянул задумчиво. – Ни в одной книжке про такое не читал. Если бы меня хотели убить, давно бы убили, верно?

– Да, верно.

– И если бы хотели получить выкуп с Руслана, не увезли бы так далеко, верно?

– Тоже верно, да.

– Значит, ни то и ни другое. А что же третье?

Старик вытер рот рукавом коричневой рубахи, на мгновение закрыл глаза, словно коротко помолился. Посмотрел на мальчика со странным выражением то ли упрека, то ли сочувствия.

– Ты сыт?

– Да, спасибо, дедушка.

– После приберешь здесь все… И со стола, и в доме. Это твои обязанности. У тебя их будет много, не сомневайся.

– Я не сомневаюсь, – уверил Саша, отметив про себя, какая у старика правильная и чистая, без всякого акцента, русская речь.

Вышли на двор. Солнце стояло довольно высоко, купалось в зелени, парило. Возле хижины в каменной стене выдолблена глубокая ниша, увитая диким виноградом. Старик нырнул туда и показал мальчику, чтобы сел рядом. Достал из складок одежды черную трубочку, подсыпал из бархатного кисета зеленоватого порошка, примял большим пальцем, пощелкал зажигалкой – и с наслаждением затянулся. Поплыл сиреневый дымок со смолящим, сладковатым запахом, не похожим на табачный.

– Давным-давно, – заговорил старик, – вон в том ущелье, видишь, внизу? – жил святой человек, его звали Атамил, он был не из нашего племени. Я его не застал, но мой прадед беседовал с ним. Два-три столетия миновало, а может, и больше. Тогда люди были другими, весь мир был другим, более приспособленным для добродетели. Но Атамил знал, что наступят иные времена. Он предрекал, в горы придет большое зло, и люди забудут обычаи предков, утратят веру в благодать, склонятся помыслами к мелким человеческим страстям. Атамил говорил, зло придет из России, так оно и случилось… Слушаешь меня, Камил?

– С большим вниманием, – отозвался мальчик, захваченный не столько словами, а какой-то проникновенной, глубокой тоской, звучавшей в голосе старика.

– Всевышний и прежде посылал народам земли суровые испытания – эпидемии, войны, революции, – но все это не идет ни в какое сравнение с нынешней бедой. По многим признакам близка победа антихриста. Можно пережить войну и вылечиться от страшной болезни, но нельзя спасти душу, проданную шайтану. Сегодня произошло непоправимое: целые народы, а может быть, все человечество, утратили представление о своем божественном предназначении. В погоне за дешевыми удовольствиями, ублажающими плоть, двуногие существа не заметили, как обратились в зверей. Понимаешь, о чем говорю?

– Понимаю, – глубокомысленно кивнул Саша. – Но какое отношение это имеет к тому, что я здесь?

Старик, косясь на него, сладко захлюпал трубочкой.

– Плоть лечат травами или ядом, душу спасают живой водой.

Закашлялся, ухватив слишком большую порцию дыма. Капелька слюны угодила мальчику в лицо: он не подумал ее стереть.

– Это был разве урок?

– Конечно, урок. Ступенька, на которую ты шагнул, не придав ей значения. Впереди будет много ступенек. Возможно, ты поднимешься высоко, а возможно, свалишься и разобьешься вдребезги. Все зависит только от тебя.

– Постараюсь не разбиться, – Саша спокойно выдержал тяжелый, как черная плита, взгляд старика.

Второй урок получился покруче. После обеда, состоявшего из миски кукурузной похлебки и вяленой рыбы, старик куда-то засобирался, объявив, что вернется с темнотой. Мальчику оставил задание: прибраться в доме, выскоблить песком и пемзой несколько закопченных кастрюль и чугунную сковородку и приготовить ужин. Не спросил, справится ли Саша, а просто сказал, что и как делать. Вскинул на плечо полотняную сумку на ремне и, бодро постукивая посохом, исчез за поворотом тропы, будто сгинул.