Возвращение из небытия (сборник)

К Гуляйполю мы подъехали уже в сумерках. Но я заметил особую опрятность города, чистоту на улицах, ухоженность хат, садовых деревьев на приусадебных участках, обилие цветов во дворах. Глядя на особое роскошество последних октябрьских цветов, вспомнил строчки из стихотворения Владимира Солоухина: «Имеющий в руках цветы / Дурного совершить не может». А следом подумал: «Солоухин первым из русских писателей в Советском Союзе написал уважительно о «сибирском Махно» – Иване Соловьёве в книге «Солёное озеро» и наоборот – очень негативно о вождях мировой революции в книгах «При свете дня» и «Последняя ступень». На родине Соловьёва и на его могиле в Хакасии мне удалось побывать в конце XX века. Вот и до вотчины Нестора Махно доехал.

Гриша попросил Сергея притормозить возле дома с зелёными металлическими воротами, предложил мне:

– Давай разомнёмся, зайдём за директором музея Любой Геньба. Она прихворнула трохи, но согласилась принять нас. Наша по духу – поэтесса.

Мой спутник попытался открыть щеколду калитки и, не сумев, застучал кулаком в ворота. Громко крикнул:

– Хозяйка, открывай!

Раза три повторив свой стук и призыв и убедившись, что его не слышат, Гриша легко взметнул своё сухопарое тело над воротами и перемахнул их. Уверенно направился к не запертой на замок двери летней кухни. Ну, истый махновец!

Через несколько минут он вышел из кухни с двумя ладными хлопцами, сыновьями хозяйки. Они открыли калитку. Поздоровались со мной за руку, сказали, что мама одевается. Вскоре к нам подошла и Любовь Григорьевна – среднего роста темноглазая женщина в белом вязаном пончо с кистями, с пышной копной светло-каштановых волос. Приветливо улыбнулась во время представления нас друг другу Григорием Лютым.

Без задержек и лишних разговоров сели в машину и тихо поехали по улицам Гуляйполя, останавливаясь возле мест, связанных с деятельностью Махно, – у бывшего чугунолитейного завода, где работал юный Нестор, у здания местной администрации, которая располагается в бывшем штабе народной армии, у памятника батьке в центре города.

Памятник мятежному атаману небольшой, соответствующий его невысокому росту. Присел батька на роздыхе после своих ратных трудов по защите земляков, глядит на всех проходящих мимо внимательным, цепким взором, как будто думку думает: «А не зря ли я за вас здоровье своё и жизнь отдал?» Не сверху смотрит, не с высокого постамента, как самодержцы российские или вожди революции, а с родной земли, которую он так самоотверженно любил, но не нашёл на ней ни счастья, ни мирной крестьянской жизни, ни последнего приюта.

Люба рассказала, что всё большее количество земляков, особенно молодых, чтут Нестора Ивановича. К его памятнику возлагают цветы молодожёны, приходят местные жители с детьми, туристы. В честь батьки проводятся фестивали культуры, спортивные праздники. Правда, некоторые земляки до сих пор не понимают идей анархистов и трактуют их, как при большевиках, извращённо. Считая, что махновцы ратовали не за порядок и твёрдую местную власть, а за вседозволенность и разгульность. Махно быстро бы вразумил таких легкомысленных последователей анархизма.

Возле здания Гуляйпольского музея установлен металлический памятник тачанке, главному средству передвижения махновской армии. Хоть и поётся в известной песне Михаила Рудермана «Эх, тачанка-ростовчанка…», с явным намёком на место рождения этой огненной колесницы Гражданской войны, но Махно эффективнее всех применял их в боевой обстановке, в том числе и против Первой Конной армии С. М. Будённого, когда эту армаду, после неудачного похода в Польшу, повернули на непокорённых большевиками крестьян Юго-Восточной Украины.

Музей краеведческий, в нём много экспонатов из старого быта местных жителей, но дух Махно и его соратников чувствуется сразу же при входе в здание. Кстати, впервые встретил такой факт – под музей отдано здание бывшего банка. Того банка, служащих которого Нестор Иванович вынуждал жертвовать средства на борьбу трудового народа за свои права. В сегодняшней практике гораздо чаще встречаются случаи, когда банки отнимают помещения у музеев. Не мог не порадоваться гуляйпольскому культурному феномену.

Бюст батьки встречает всех посетителей музея на лестничной площадке, как и положено каждому радушному хозяину в своём доме. На витражах – документы двадцатых годов, фотографии участников событий. В центре экспозиции – пулемётная тачанка и чёрное знамя с выразительным девизом: «Смерть всем, кто мешает добыть свободу трудовому народу!». Разве Христос не к тому же призывал: «Я пришёл не мир вам дать, а меч… Древо, не приносящее положительного плода, срубается и ввергается в геенну огненную»?