Возвращение из отпуска

Заметно было, что вид разгромленного компьютера произвел на Турзала впечатление: он на несколько секунд перестал ныть и в ужасе обвел глазами своих врагов. Потом в его глазках что- то сверкнуло, и он выругался, да так многословно и отвратительно, что Стаклифф содрогнулся. От каторжника по комнате распространялся тошнотворный смрад давно не мытого тела, смешанный с запахом пороха, гашиша и спиртного перегара. Ерзая в мощных руках Реостата, Турзал вдруг подогнул ноги и заблажил, подражая блатным наглецам. Тогда Реостат неожиданно страшно ударил его в щетинистую скалящуюся рожу.

- Роби! - невольно охнул Сатклифф.

- Реостат, - укоризненно сказал Легин.

- Сучий ты потрох! - оглушительно заорал Реостат, вцепившись в воротник Турзала и глядя пронзительными льдистыми глазами в слезящиеся, моргающие белесые глазки каторжника. - Не хочешь говорить, блядь? Я не я и лошадь не моя, значит? Щас я вам устрою очную ставку!

Реостат выбил разводной ключ, удерживавший дверцу спальни лысого Шустрато.

Турзал взглянул туда, издал неясный звук и густо сглотнул. Реостат глянул одним глазом и тут же захлопнул дверцу, но Легин, полуобернувшись, успел заметить скрюченные красные пальцы, лужу густой, отвратительно яркой крови, из которой торчали темные бутылочные осколки, и неживой оскал.

Шурти Шустрато все- таки "самоубился".

Ни Легин, ни Реостат, ни Стивен не успели ничего сказать, как вдруг Турзал рванулся. Треснула прелая ткань, и Реостат, отшвырнув оставшуюся у него в руках полосатую тряпку, кинулся к двери. Легина будто подбросило - тело сработало само, и он исчез там, где только что мелькнул блестящий от пота, густо волосатый торс Турзала; Сатклифф успел только растерянно проводить его глазами.

Вихрем промчавшись сквозь Тронный зал, Легин только свистнул Сейерам "до-до-фа" - "оставаться на месте" - и тут ему пришлось выдать всю скорость, на которую он был способен, потому что сильный, плотный Турзал бежал быстрейшим "обезьяньим" бегом, как бегают анги в Цитадели, мелькая коваными подошвами, почти на четвереньках. Реостат даже чуть отстал.

Турзал промчался длинным парадным коридором и пулей нырнул в технический колодец. Легин сунулся туда - и увидел удаляющуюся вниз корзину подъемника. На Легине были скафандровые перчатки, и он, не задумываясь, прыгнул в колодец, в полете схватился за жирно мазаные маслом стальные тросы и, по инерции едва не обвившись вокруг них, стремительно заскользил вниз, слегка подтормаживая ногами.

Сверху посыпался мусор: видимо, Реостат последовал его примеру.

Легин спрыгнул в кузов через три секунды после того, как ста метрами глубже Резиденции, у самого Рубина, на техническом ярусе оттуда выскочил Бит Турзал.

Корзина подъемника еще качалась, когда в нее шумно обрушился Реостат.

Он высунулся в коридор технического яруса, глянул направо, налево - и уже никого не увидел: Легин умчался за каторжником столь стремительно, что шкипер не смог определить, за правый поворот они побежали или за левый.

Реостат плюнул, выругал себя за старческую медлительность и наудачу побежал налево.

Легин же был уже очень далеко, и бежал он направо. Он видел Бита Турзала, он сближался с ним, но преступник чудовищным, отчаянным усилием все еще держал Легина на солидном расстоянии - и неожиданно нырнул в боковой коридор.

Легин ворвался в этот небольшой коридорчик, как буря, и отчаянно заметался между двумя рядами одинаковых коричневых звуконепроницаемых дверей с длинными стальными ручками. Двери были заперты. Легин уже начал искать глазами люк в потолке или полу, через который мог уйти бандит, но рукоять предпоследней двери справа вдруг поддалась, и тут Легин услышал из- за нее четкий шлепок пистолетного выстрела.

Распахнув дверь, он нырнул в нее двойным сальто, чтобы избежать немедленной пули, и на долю секунды замер в "стойке леопарда", чтобы оценить обстановку.

На полу, заливая бурый грязный ковер бурым потоком крови, извивалось, хрипя, простреленное тело Бита Турзала. Глаза его уже стекленели, а волосатые руки с обломанными ногтями все старались дотянуться до огромного красного рубильника.

Рубильник торчал в цоколе длинного стеллажа однотипных устройств с окошечками. "Анабиотические ванны", - отметил про себя Легин.

А в дальнем конце помещения, у столика, аккуратно застеленного газетой, стоял человек. Это был тот самый глухонемой в грязном армейском кепи. На столе лежало несколько крутых яиц, помидорчик, ломтями нарезанный батон, пыхал паром электрический чайник.

Глухонемой медленно опускал руку, в которой был пистолет.

Узнавая Легина, глухонемой покивал. Затем с пистолетом в руке подошел к Турзалу, вгляделся в застывшие, искаженные черты заросшего грязью лица и, видимо, узнал - загукал, замычал, с ненавистью и бессильной радостью замахал руками и вдруг, обратив морщинистое, гладко выбритое, болезненное лицо к потолку, истово перекрестился.

Легин шагнул к анабиотическим капсулам. Глухонемой угрожающе заворчал и поднял пистолет. Легин взглянул на него и успокаивающе покачал головой. Глухонемой, хмурясь, пистолет опустил.