Возвращение из Трапезунда

— Ну зря вы, ваше благородие, — сказал солдат, — я бы его домой взял.

— Я не понимаю, — сказал капитан и тут же полез в карман, достал черный бумажник, вытащил оттуда два червонца.

— Мы выслушиваем ящики, в одном тикает — значит, чертова машина! Ну мы и перепугались, — сказал Прохоров.

— Наклали в штаны, вашество! — радостно сообщил солдат, глядя на червонцы.

— Возьмите, голубчики, — сказал капитан, — выпейте за мое здоровье. Вы же сколько Божьих душ спасли — дайте я вас поцелую!

Пока капитан целовал покорно наклонивших головы солдат, Андрей спросил Прохорова:

— А что, в ящике ничего больше не было?

— Почему? Было. Табак. И тряпки.

— А он не мог взорваться?

— Да как же, черт побери, может взорваться будильник?

— В этом должен быть смысл, — сказал капитан. — Только мы его не знаем.

По коридору бежал мичман.

— Евграф Матвеевич! — кричал он издали. — По «Измаилу» слухи носятся — люди требуют вас.

— Господи, ну скажи им, что все в порядке! Все в по-ряд-ке! Я сейчас же выйду. Вот видите, — сказал капитан, оборачиваясь к Андрею, как к сообщнику. — Люди в море очень подвержены панике. Что я им скажу? Я вас попрошу, молодой человек, отыщите вашего профессора и заведите к себе в каюту — в любое место, где его не увидят, — они же с супругой порождают панику, как тигры в овечьем стаде.

Далеко идти за профессорской четой не пришлось. Авдеевы нашлись у трапа за салоном, окруженные небольшой толпой перепуганных и преисполненных невнимательным сочувствием пассажиров.

— Немедленно! — громко и властно сказал капитан, завидя их. — В каюту, в каюту, в каюту! Нервный припадок — еще не основание бегать по кораблю и устраивать панику. Вот доктор подтвердит. — И капитан широким жестом представил собравшимся Берестова. Андрей вынужден был признать мудрость капитана — лишь медицинский авторитет мог успокоить людей.

— Да, — сказал Андрей, стараясь не улыбаться, — я попрошу вас в каюту, Иван Петрович, и вас тоже, Ольга Трифоновна.

Заплаканная княгиня Ольга спросила:

— А там все кончили?

— Ольга Трифоновна, — вмешался капитан, — вам все почудилось, именно почудилось. Господин доктор вас проводит.

Авдеев посмотрел на Андрея подозрительно — он не понимал, зачем понадобился такой маскарад, но опасался сказать лишнего.

Авдеевы пошли по коридору обратно в сопровождении Андрея, а капитан остался у трапа, преградив дорогу любопытным, так что источник раздражения и паники был надежно изолирован.

— Что там? — спросил Авдеев. — Этот кошмар кончился, да? Ничего не нашли?

— К сожалению, нашли, — сказал Андрей.

— Что?

— Андрей, как вам не стыдно! Вы обязаны сохранять к нам лояльность, — взмолилась Ольга Трифоновна.

— Да, — поддержал ее муж. Они держались за руки — короткий Авдеев и гренадерская княгиня Ольга, — в этот момент страха они забыли о своих сложных отношениях с окружающим миром — они превратились в немолодых испуганных детей.

Капитан Белозерский догнал их — видно, ему удалось успокоить пассажиров. Андрей как раз открыл дверь в свою каюту. Капитан втолкнул профессорскую чету внутрь.

— Ну что там нашли? — Авдеев требовал правды, обращаясь уже к капитану.

— Кому-то, — сказал капитан, — очень нужно было, чтобы содержимое вашего груза было предано гласности, чтобы тюки и ящики были вскрыты при множестве свидетелей, и там, внутри, оказался бы будильник. Это смешно и грозит вам гражданской смертью. И, как я понимаю, не только вам.

Тут капитан спохватился, что дверь в каюту открыта и в дверях все еще стоит Андрей.

— Простите, — сказал капитан бесцеремонно и захлопнул дверь. Щелкнул замок. Андрей мог бы и возмутиться, но ему стало смешно: все они — от такого величественного и чистого в помыслах капитана Белозерского до московского профессора Авдеева, — все они были связаны одной ниточкой корысти, воровства, контрабанды. Вокруг кипела революция, полыхали страсти, страна катилась в пропасть, а они спешили нажиться. Уж лучше Иван Иваныч, циничный крестьянский сын, собирающий денежки на свое имение, которое сожгут крестьяне раньше, чем новый барин успеет в него перебраться.

Но какова их солидарность! Каковы возможности! Послать гидроплан из Трапезунда вдогонку за «Измаилом», потому что пользоваться радиотелеграфом слишком опасно — новость бы дошла до слуха тех, кому о ней слышать не дозволено.

Иван Иванович шел по коридору. В руке он держал свой чемодан.

— И что они нашли? — спросил он.

— Будильник, — сказал Андрей.

Они вышли на палубу. К удивлению своему, Андрей увидел, что солнце уже поднялось довольно высоко — по голубому небу быстро бежали кучевые облака. «Измаил» уже снова набрал ход — впереди виден был голубой берег Батума — он потерял воздушность.

Иван Иванович отошел в тень надстройки и поставил чемодан на палубу.

— Сколько осталось ходу, интересно? — сказал он.

— Я думаю, часа через два будем в Батуме, — сказал Андрей. — Интересно, они могли нас в самом деле взорвать?