Возвращение к истоку. Передача светильника

- Я буду приходить так часто, как пожелаете. Поэты, певцы, музыканты, танцоры, теологи, философы - пусть все испытают меня. Я могу приходить хоть каждый день!

На следующее утро Калидаса вышел к воротам дворца вместе со всеми придворными и самим императором. Он попросил их выйти и поприветствовать гостя. Ему сказали, что это вовсе не обязательно, но он заверил всех, что это часть его затеи.

Ко дворцу вела лестница с, по меньшей мере, сотней ступенек, и когда полиглот взошел на самый верх, Калидаса толкнул его. Тот потерял равновесие, и, катясь вниз по ступеням, начал орать во все горло. И тогда Калидаса провозгласил:

- Вот твой родной язык!

И тот вынужден был признать, что ругался он действительно на родном наречии. Тем не менее, он был оскорблен. Он сказал:

- Это нечестно.

Я рассказал эту историю профессору Саксене, и он согласился: «Совершенно верно. Я пережил то же самое на себе. Я любил многих женщин, но все это было очень поверхностным, потому что я не мог говорить с ними на родном языке. Я не мог выразить, насколько велика моя любовь. Сказать же это на чужом языке - это так же, как переводить стихи. В переводе слова утрачивают свою силу».

В мире насчитываются тысячи языков, но с родным языком расставаться никто не желает. Так что единственный вариант - это чтобы все люди мира знали два языка.

Один будет международным - и английский прекрасно подходит на эту роль. Он более современен, чем любой другой язык. Каждый год его словарь пополняется почти двумя тысячами новых слов. Такого нет ни у одного другого языка. Английский неустанно себя обновляет. Похоже, что это единственный язык, который все еще растет, а будущему нужен именно широкодоступный язык, постоянно развивающийся во всех направлениях.

Но международный язык не способен всем заменить родную речь. Поэтому каждый человек должен учить с самого детства два языка. Каждый человек должен быть двуязычным. Но различие между двумя языками можно стереть, только если ребенок будет учить сразу оба языка. Не должно быть так, чтобы сперва он учился родному наречию, а затем, по достижении определенного возраста, принимался за второй язык. В таком случае второй язык никогда не укоренится в человеке так же глубоко, как его родной язык.

Но попытки создания языков вроде эсперанто обречены на провал. Такие языки чисто условны. В них эклектично собраны лучшие элементы различных наречий, но язык - это органичное целое, и именного этого целого и не хватает эсперанто.

Один из моих друзей, саньясин - причем в традиционном смысле - по имени Свами Сатьябхакта разработал собственный язык. Он был лингвистом, полиглотом, и занимался созданием нового языка, который мог бы принять весь мир. Он часто останавливался у меня. Я говорил ему: «Не трать понапрасну свое время. Уже многие пытались заниматься тем же, но такие языки никогда не приживались». Еще я рассказал ему одну коротенькую историю.

Чарльз Дарвин отмечал свой день рождения. Всю свою жизнь он говорил людям о птицах, животных и насекомых. И детям его родственников и друзей очень нравилось слушать его рассказы о невиданных странах, в которых он побывал, и о животных, которые ему там повстречались.

И вот дети гостей решили проверить его знания. Он наловили с дюжину различных насекомых и разрезали их на части. Затем, взяв от одного - лапки, от другого - голову, от третьего - крылышки, от четвертого - хвост, они склеили все эти части вместе. Новое насекомое с виду было похоже на обычное насекомое. Дети хорошенько все подклеили, поместили его в подарочную рамку и преподнесли свое творение Дарвину на день рождения со словами: «Вот, мы нашли это здесь, во дворе; скажите, как оно называется?»

Дарвин глянул на насекомое и понял, что видит его впервые в жизни... и найдено оно в его родном квартале! Как это детям так повезло? А он объездил весь мир... Но когда он пригляделся повнимательнее, то понял, что это не целое насекомое. Он разгадал хитрость, увидев, что этот экземпляр просто склеен по частям из разных особей. И он ответил детям: «Это же настоящий жук-обманщик!»

Так вот, все условные языки - точно такие же обманки. Им можно придать форму, но это их не оживит.

Однако на значительной части Востока преобладают неалфавитные языки, и китайскому и японскому в будущем придется нелегко, потому что из-за своей громоздкости они не годятся для науки. Наука требует точности, простоты и прямоты. Наука стремится использовать как можно меньше символов. В этом состоит основной научный принцип: сокращать теории до минимума, чтобы избежать путаницы.

Таким образом, мне представляется невозможным, чтобы китайский, японский и прочие родственные им языки выжили в мире будущего, где будет преобладать наука. И будет очень жаль, если они исчезнут, потому что в них есть огромная красота.