Возвращение к любви

— Что с тобой? Что-нибудь случилось?

Матей, смутившись, спрятал за спину бутылку и пригласил ее в дом.

— Сейчас узнаешь… — Его черты расслабились в успокоительной улыбке. — Если бы ты могла себе представить, для кого было приготовлено это оружие! — поднял он над головой бутылку и тут же опустил. Напряжение оставило его и, пока он рассказывал о приходе Нистора, в нем все более крепла вера в его правоту, в тот выбор, который он недавно сделал, и это утверждало в нем чувство собственного достоинства. Спокойный тон, гордый взгляд, открытое выражение лица — все говорило о том, что Матей уже — зрелый мужчина, хозяин собственного слова и поступков. И это его состояние властно влияло на Миоару.

— Как же ты поступишь, если он вернется? — спросила она с любопытством, не в силах оторвать от него глаз.

Мгновение, не больше, Матей еще колебался. Затем на его лице появилась ясная улыбка, как после заслуженной победы. Самое трудное было уже позади: теперь с ним была Миоара, и его переполнило счастье, что они вместе. При каждой встрече Матей глядел на нее, словно видел впервые, будто никогда еще не обнимал и не целовал ее. Теперь он испытывал то же чувство. И раскрыл широко объятия, словно для того, чтобы заключить в них всю их любовь.

Миоара позволила крепко себя обнять, целовать и ласкать, начала тоже целовать его — в губы, глаза, лоб, волосы. И Матей, подхватив ее вдруг на руки, закружился с нею по комнате. Миоара прижалась к его груди, слилась с ним. Оба были переполнены счастьем, девушке казалось, что в этот день Матей ее любит, как никогда, с еще не бывалой нежностью, нашептывая ей сокровенные слова.

Она смотрела на него доверчиво, без страха, не отвергая его ласк, и лишь в тот миг, когда его горячие губы обожгли ее грудь, она вскинулась к нему, будто просила у него защиты.

4

Разъезжая по району, Максим не мог забыть замечания Архипа Тэуту: «Мы-то думали, что объединение наведет наконец порядок!» По всей видимости, у шофера было достаточно оснований для недовольства. На консервном заводе вышла из строя линия розлива в бутылки, и это вызвало затор грузовиков у ворот. Главный инженер, с которым разговаривал Мога, заверил его, что до вечера линия будет снова на ходу. «Совхозы следовало предупредить», — сказал ему Мога. «Но мы надеялись исправить линию еще вчера, однако не сумели: едва достали заимообразно нужную деталь на заводе соседнего района».

«Если бы завод принадлежал объединению, такие вопросы решались бы более оперативно», — подумал Мога.

В Варатике он застал Макара Сэрэяну, говорившего по телефону. Еще в дверях Максим Мога услышал его голос:

«Дорогая Элеонора, одолжите на два дня комбайн, вы меня просто спасете! Отстаем со сбором кукурузы, траншеи пусты. Максим Дмитриевич меня просто повесит!» И тут, увидев Могу, умолк, в то время как телефон сердито требовал: «Макар Митрич! Алло! Почему молчите?» Наконец, Сэрэяну пришел в себя и сказал прямо в трубку: «Здравствуйте, Максим Дмитриевич!»

С другого конца провода, из Боурен, директорша с любопытством поинтересовалась:

— Макар Митрич! Вы же говорили со мной! К вам прикатили гости?

— Прикатили! — коротко ответил Сэрэяну. — Хотите убедиться сами?

Максим Мога взял трубку:

— Элеонора Аркадьевна, здравствуйте! Не одолжите ли вы Сэрэяну комбайн?

— Как вы себя чувствуете, Максим Дмитриевич? — радостно спросила Элеонора. — Не собираетесь ли к нам?

— Если пригласите… Но сначала надо спасти Макара Митрича.

— Я послала два комбайна в Стурдзу. Остальные готовлю к уборке подсолнечника, — ответила Элеонора. — Может быть, поможет Станчу?

— Попробуем… До свидания. — Мога положил трубку. — Садись в машину и поезжай в Драгушаны, — посоветовал он Сэрэяну. — Передашь Станчу, что я тоже прошу его выручить тебя.

Из Варатика Мога направился в Боурены. Однако Элеонору в дирекции не застал. Уехала на виноградники, — так и сообщил ему дежурный. Мог ли он ее в этом упрекнуть? Стояла самая напряженная пора года, когда для дела был важен каждый час. И все-таки она могла бы его подождать.

Максим вернулся в Пояну в расстройстве, не зная, что и думать о поведении Элеоноры. Он поехал домой, чтобы перекусить, хотя есть не очень-то и хотелось. В те дни, на которые Матей приезжал на каникулы, Максим не питался в столовой. Они готовили вместе что-нибудь еще с вечера, чтобы хватило на один-два дня. На сей раз его ожидал сюрприз: на кухне возились вдвоем Миоара и Матей, выглядевшие совсем как новобрачные в медовый месяц.

— Ты пришел вовремя, папа. Миоара приготовит салат, и мы сядем за стол, — сказал Матей, несколько смутившись. Миоара же покраснела, как помидор, который держала в руке.

Максим Мога улыбнулся. «Если дело дошло до совместного приготовления салата, значит и до супружества уже недалеко», — подумал он. Максим действительно был близок к истине; одного, однако, ему не было суждено узнать — что его холостяцкая квартира стала уже первым пристанищем для счастья этих двух молодых людей.