Возвращение к любви

— Дорогие друзья, — торжественно молвил он, подняв бокал, — виноградная лоза подобна женщине: она капризна и нежна, ее сладкие плоды без нашей заботы и любви не могут жить и вянут; поэтому, дорогая Анна Илларионовна, примите нашу искреннюю мужскую любовь.

— Браво, Ион! — одобрил эту речь Войку. — Ты настоящий поэт!

— Одну минуточку, — поднял руку Спеяну, — я не сказал еще главного.

— Давай, Ионикэ, — подбодрил его Ион Пэтруц, усмехаясь в усы. — Давай, ибо шпаришь ты, как по маслу, хотя до сих пор на наши головы от тебя валились одни теории, проблемы, проекты; теперь, как заметил Войку, пошла также поэзия.

— Баде Ион, — продолжил Спеяну, — в доме такой симпатичной хозяюшки невозможно не стать поэтом. Дорогая Анна Илларионовна, я хотел еще сказать, что для вас этот день — один из самых светлых в жизни. Но и для нас, честное слово.

Зарумянившаяся Анна осветила всех сиянием своих увлажнившихся глаз.

— Мне очень жаль, что нет среди нас Максима Дмитриевича и Виктора Андреевича, — сказала она с волнением. — Они всем нам — истинные друзья.

И снова подал голос Спеяну:

— Поскольку речь зашла о Максиме Дмитриевиче, хочу, друзья, попросить его сделать мне одолжение. Вам известна моя печаль. Моя дорогая женушка ни за что не желает переезжать в Пояну. Считает, что без нее процесс просвещения в столице всецело пойдет насмарку. — Спеяну застенчиво улыбнулся, словно прося товарищей понять его, и продолжал с некоторым удивлением: — Не пойму только, откуда у вчерашней крестьяночки такая привязанность к городу?

— Как ни крути, у городского мира — свои чары! — сказал Драгомир Войку. — Я, наверно, не смог бы там жить, но нельзя не признать, что большой город дает человеку много хорошего.

Начался большой разговор о жизни в городе и в деревне, об их взаимных достоинствах и недостатках, о тяге молодежи — вечная тема для споров! — к городу, об ее склонности оставить село с его проблемами на попечение старшего поколения. Следовало ускорить социально-культурные преобразования на селе, и именно на агропромышленные объединения, по всей видимости, должна лечь обязанность многое сделать для решения этой задачи.

— Все это хорошо, — вернулся к своим заботам Спеяну, — но как мне заставить свою крестьяночку примириться с различиями, которые еще существуют между Кишиневом и Пояной? Ей-богу, один только Максим Дмитриевич в состоянии разрешить эту проблему. — И продолжал с каким-то благоговением: — Все стараюсь понять, откуда у нашего генерального директора такая сила убеждения? Сколько нас сегодня здесь — всех собрал Мога!

— У каждого свой талант, дорогой Ионикэ, — сказал Ион Пэтруц.

Разные по характеру, с различными специальностями, при большой разнице в возрасте, «два Иона», как их уже прозвали, сразу нашли общий язык. Можно было увидеть их подолгу спорящими, на собраниях и совещаниях то Пэтруц цитировал Спеяну, то Спеяну — Пэтруца, мнения одного в общих чертах обычно совпадали с суждениями второго. И не было ничего странного в том, что о Максиме Моге у обоих тоже было единое мнение.

Ион Спеяну, общительный и искренний, быстро подружился с многими из тех, кто его окружал. Трудился он с удовольствием, и это послужило для него лучшим пропуском в большую семью поенян. Вот почему он теперь так откровенно заговорил о своих семейных затруднениях — Спеяну знал, что встретит понимание и поддержку. Но он не все еще сказал, а потому заговорил снова:

— Прошу простить меня, друзья, что злоупотребляю вашим терпением. Хотел, однако, еще сказать, что жена у меня симпатичная, хорошая хозяйка, что она меня любит. Только вот, пока у нас еще не все в порядке насчет продолжения рода.

— Здесь, в Пояне, вы обретете благоприятную почву для решения этой проблемы, — наставительно промолвил Войку Драгомир. — Говорю по собственному опыту, и твоей крестьяночке то же самое скажут. И увидишь, как быстрехонько она сюда примчится!

— Следовательно, мы решили важный вопрос, — вмешалась Анна, которая больше слушала. В ее квартире в этот вечер было столько человеческого тепла, что его должно было хватить душе надолго, очень надолго. — Можете быть уверены, — обратилась она к Спеяну, — Максим Дмитриевич непременно поможет вам привезти свою женушку в Пояну.

— Ничего не скажешь, решать чужие проблемы Мога — мастер, — рассмеялся Драгомир Войку.

— Но почему же он не приехал? — опять огорчилась Анна.

Начавшийся в атмосфере веселья скромный ужин у Анны завершился уже не так бодро: отсутствие Максима Моги давало себя знать.

В то время как гости расходились по домам, Мога ехал по дороге от лесного кордона, где встречался с Элеонорой. Он в оцепенении застыл на заднем сиденье, упершись в грудь подбородком, как будто пытался разглядеть, что происходило в глубине его неприкаянной души. Обычно Максим предпочитал место рядом с шофером. Чтобы перед глазами разворачивалась широкая дорога, виды местности, бескрайняя ширь полей, сливавшихся где-то вдали с горизонтом.

На этот раз он не видел ничего. Надеялся возвратиться в Пояну вместе с Элеонорой. И не ждал отказа.