Возвращение к людям

— К сожалению, нет… Но, если ты спрашиваешь про Сыча — он мертв! И его скальп сейчас болтается на моем поясе…

Она порывисто обняла меня и, отведя в сторону, произнесла то, что предназначалось только для моих ушей…

— Я знала, что не могу позволить им себя догнать! И я успела! Дар… — ее голос дрогнул. — Сейчас не время, и не место, но…

— Элина?

Она вновь обняла меня и попросила:

— У меня все губы в крови — я закусила их, потому что бежала к тебе, что есть силы. И мне больно тебя целовать… Но то, что я сейчас скажу, наверное, должно было бы закончиться именно этим… Дар, я хочу тебе сказать, то, что не говорила никогда раньше! Я… Я люблю тебя!

Я смолчал — это признание было, действительно, не к месту и несколько неожиданным…

— Я бы не решилась тебе сказать об этом раньше. Но, после того, как я подумала, что Ната, что с ней… Я все тебе попробую объяснить — потом.

— Хорошо, — я сухо и устало отстранился. — Давай и отложим это… на потом.

Девушка подняла на меня глаза и без слов отошла в сторону… Возле меня возникла Салли и тихо произнесла:

— Прости… Я случайно быть свидетель ваш разговор. Ты быть с ней, как с жена, все так думать — у вас все есть хорошо.

— А теперь ты поняла, что это не так?

— Ты обидеть ее, Дар… Очень больно обидеть…

… Поселок встретил нас тишиной… Святоша не появлялся — может быть, на его счастье. Мы были поглощены своими собственными заботами и не собирались разыскивать монаха, чтобы поставить все точки над И… Сова и

Леший, простились с нами — первый хотел отвести Зорьку к Старе: та могла быстро поставить ее на ноги. У нее был нервный шок. После пережитого девушкой за эти дни, она, хоть и не успев подвергнуться насилию, была сама не своя. Ну а предводителю перерожденных — Лешему — нужно было уводить своих прочь, просто потому, что их ждала дальняя дорога. И, кроме того, последующий переезд в наши края — как я ему и обещал. Труп Белого с площади убрали — ничто не указывало на то, что происходило в поселке, перед нашим уходом в предгорье.

Прошло всего несколько суток, с тех пор как мы вышли на охоту из форта, а ощущение было таким, словно пришлось прожить целый год… Спал с плеч тяжелый груз, давивший нас всех — и сразу, тяжелым комом навалился другой

— боль и страх за жизнь моей милой родной и такой слабой сейчас женщины… моей Наты! Раненых мужчин и женщин разместили по землянкам. Ко мне подошла Чайка и, увидев, в каком состоянии девушка, сразу побежала за

Доком. Тот появился, словно из-под земли, и, отстранив Элину, неотлучно находившуюся возле подруги, стал осматривать Нату.

— Дар…

Она на несколько секунд пришла в себя. Я кинулся к ней.

— Малыш! Как ты, родная?

— Грудь давит… Трудно дышать, но я буду стараться… И рука ноет, сильно!

— она не видела еще, что ее рука замотана в лубок, который ей наложили еще в лагере бандитов. — Я очень плохо выгляжу, да?

— Все будет хорошо, любимая моя…

Ната опять закрыла глаза, успев прошептать напоследок:

— Они не сумели меня взять, Дар… Все вместе, и не сумели!

— Молчи, котенок, молчи! Я все знаю! — я сглотнул набежавшие слезы…

Рассвет встретил нас уже в пути — я не хотел ни на минуту оставаться больше здесь, в этом бывшем логове врага, в котором обитали теперь предатели, предусмотрительно спрятавшиеся сейчас от всеобщего гнева. Череп вел за собой, связанного за руки, пленного — несмотря на то, что Сова всю дорогу предлагал его убить. Но мне уже претило проливать кровь… Док вызвался идти вместе с нами — те раненые, которые оставались в поселке, могли справиться со своими проблемами и сами. А за Натой нужен был профессиональный уход — он шепнул мне об этом, добавив, что положение девушки более чем серьезное…

Война закончилась. Она продолжалась более трех месяцев — с того дня, как банда спустилась с гор и проникла в нашу долину и прерии. Мы поверили в свои силы, научились убивать. Но на сердце не было радости — цена, за эту победу, могла оказаться для меня слишком высокой…

* * *

Пожар мы увидели издалека. Клубы густого черного дыма поднимались вверх.

Мы переглянулись… На многих лицах появилось знакомое выражение — странствия и постоянный голод вновь вспомнились людям. Там горел наш лагерь. Там горели наши припасы, наши шкуры, всё, что нам удалось сберечь и приобрести. И это означало новые испытания — для всех нас. Оставив Нату на попечение Элины и Чера, мальчика на Тучу, и приказав Стопарю с Бугаем караулить возможное появление врага, а Черепу стеречь пленного, мы с

Беном, Ульдэ, Салли и Доком бегом понеслись к пожарищу. Увы, наши глаза нам не солгали — форт у Синей реки перестал существовать…