Возвращение к практике. Том 2

Разработка Коллегии, вспомнила я, силой воли преодолевая слепящую боль. Металл сам по себе ничто, но наложенное на него заклинание блокирует магические способности. Наглухо. Намертво. Боги всемогущие, как обычные люди живут с таким малым набором чувств?!

– Фло!.. – Лауринь, разрешенный от заклинания немоты, рванулся было ко мне, но его остановили, грубо заломили руки за спину…

– Пусть пока посидят, – сказал Наор тому самому молодому магу. – А ты, милый мой, погляди, вдруг она на что сгодится. Ведь маг не из последних, только упрямая… Ну, думаю, ты к ней подход найдешь, а? Вдруг сработаетесь!

– Не извольте сомневаться, – наклонил тот голову. – А вы…

– А мне пора. Потом доложишь, что да как. – Южанин одарил меня на прощание насмешливым взглядом. – До встречи, госпожа Нарен!

– До встречи, – сумела я улыбнуться в ответ. – До скорой встречи!..

Я оказалась права: подвалы в этой усадьбе были глубоченные. И очень, очень холодные. Так и надо: как иначе хранить припасы? Да и пленники становятся сговорчивее, если подержать их пару суток в таком подвале!

Правда, со мной никто разговаривать не собирался. Я бы подумала, что обо мне вовсе позабыли, если бы раз в день в окошко на двери не просовывали скудный паек: краюху хлеба, изредка ломтик солонины да кувшин с водой. Я была вольна делать с ним что угодно: вернуть кувшин надсмотрщику (кажется, немому или запуганному до полусмерти, я от него ни разу и звука не услышала), расколотить о стену, оставить у себя… Толку-то?

Свет тусклый – светильник явно магический, но он так высоко, что не доберешься посмотреть, совершенно пустая камера…

Наор велел тому молодому магу посмотреть, на что я годна. Что же, он полагает, я стану сговорчивее, если некоторое время подержать меня в темном подвале, как выдерживают вино? Если так, то он ошибался!

Размышлять не получалось, хотя времени оказалось предостаточно: спать в таком холоде практически невозможно (у меня хорошая терморегуляция, но когда блокированы все возможности, это не спасает), а больше заняться нечем. Разве что строить планы побега, но и с этим явно ничего не получалось… Тем более сосредоточиться мешала постоянная ноющая боль, которую обеспечивали проклятые кандалы.

Зря я так мало внимания уделяла этой разработке Коллегии! Металл как металл, но в него вплетены заклинания, наглухо блокирующие магические способности – и не только магические, ведь в заключение попадают не одни маги, но и ведьмы, вспомнить хоть Санию Дараи! Так я лишилась последнего преимущества… Даже если Наор не знал о том, на что я способна как ведьма, он все равно выиграл: я ничего не могла поделать.

Чем сильнее содержащийся под стражей маг, тем сильнее заклятия на кандалах. Кажется, эти сгодились бы и на то, чтобы обезвредить самого Наора. Я чувствовала себя так, будто на голову мне нацепили металлический шлем без единого отверстия – ни вздохнуть, ни взглянуть… Я ослепла, я лишилась стольких чувств, что это само по себе было мучительно, а кандалы еще постоянно раздражали болью, не то чтобы непереносимой, но непрерывной, выматывающей. Не сомневаюсь, это было придумано специально затем, чтобы не дать пленнику сосредоточиться и придумать хоть какой-то выход.

Оставалось только терпеть и ждать, пока молодой прислужник Наора соблаговолит со мной пообщаться. По моим подсчетам, прошло около трех суток, может, чуть больше, и бездействие мага начинало удивлять. Или он намерен довести меня до полного отчаяния? Хотела бы я посмотреть, как у него это получится… Хуже то, что эти кандалы расточают мои силы, и чем дольше я в них нахожусь, тем больше слабею. Может, он желает подстраховаться, понимая, что я намного сильнее?

А еще меня не могла не заботить судьба Лауриня. Несомненно, его тоже отправили в подвал – уводили нас вместе. И я изо всех сил гнала от себя мысль о том, что… Он и без того болен, а одной ночи на этих ледяных камнях будет довольно, чтобы доконать его. Что мне стоило его вылечить? Он бы даже не заметил, он ведь не знает, что я отчасти ведьма! Наор мог засечь, конечно, я ведь не представляю, в курсе ли он моих способностей, но… Это дало бы Лауриню шанс. Крохотный шанс продержаться еще немного!

«Не жалей, – говорила я себе, прислоняясь затылком к холодным камням, – не жалей ни о том, что сделала, ни о том, чего не сделала. Это твой выбор. И его. Может быть, неправильный, но теперь ничего нельзя переиграть. Можно только двигаться вперед, и помнить, помнить…» Теперь я знала, хотя бы отчасти, что такое наказание для последователей Забытого. Память всегда с тобой. Ты можешь сделать вид, будто ничего не было, но она напомнит тебе… обо всем. Ее ты не обманешь…