Возвращение к себе. Пять шагов к предназначению

   Брата отпустили в увольнение на следующий день утром. Поверить своим глазам и не выдать настоящих эмоций было тяжело. Я постаралась улыбнуться. Передо мной стоял длинный, тощий, с впадинами вместо щек и выпирающими скулами солдат. В этом смуглом, почти черном лице непонятного возраста еле угадывались черты брата. Он тоже улыбался в ответ какой-то кривой неестественной улыбкой. У мамы покатились слезы.

 Все три дня она пыталась его кормить вареной картошечкой, свежей курятиной и деревенским молочком, купленными втридорога у местных барыг. Ноги брата были в кровавых мозолях, а руки периодически дрожали, как у старика. Ел он плохо, зато все время хотел спать. От того улыбчивого парня с его вечными шутками не осталось и следа. Но брат не рассказал ничего, что могло бы хоть как-то пролить свет на настоящую картину событий. По его словам, это была обычная армия, которую проходят все настоящие мужчины.

   Все, что его порадовало, так это моя книга. В дороге я читала роман “Мастер и Маргарита” и все три дня брат либо спал, либо ел и читал. И родители не понимали, как ему помочь. Но что такое три дня? Песчинка в череде событий. Вот и снова вокзал.

  Уже стоя на перроне брат сорвал цветок и положив его в книгу протянул мне. Потом нагнулся и нашел на земле маленький приглянувшийся ему камешек.

–“Держи Алешка. Это моя последняя прочитанная страница. А это тебе камешек в коллекцию. Ты же их любишь… Прощай родная....”

И я поняла , что теперь это наша последняя встреча. Мы обнялись.

  В поезде ехали молча. Потом меня словно накрыло волной истерики. Лежа на второй полке и уткнувшись в подушку я пыталась заглушить свои всхлипывания, но голос звучал предательски громко. В вагоне кроме нас было еще человека три и в этой зловещей тишине со стуком колес моя истерика была душераздирающим трагическим монологом. Мама молча смотрела в окно, но казалось она смотрит в никуда.  Наконец отец не выдержал и одним рывком скинул меня на нижнюю полку. Не помня себя от безысходности, я что-то кричала, глядя ему в глаза. Я-то укоряла его в предательстве брата, то требовала остановить поезд, то грозилась спрыгнуть с него. Меня отрезвила только пощечина. До самого дома я больше не произнесла ни слова.

   А через два месяца брата не стало.

камень Майя

   Я никогда не считала себя вестником смерти или ясновидящей, хотя своей интуицией порой пугала окружающих. Гематит усиливал не мои способности к предсказаниям, а лишь расширял портал в информационное поле. В мире много доказательств того, что люди способны считывать информацию и предсказывать.

Десятки веков назад в Мексике жило племя Майя. При раскопках археологи нашли разрушенные города и пирамиды. Эти города на рубеже 830 лет до н э населяли великие математики и астрономы. С какой точностью они вычисляли астрономические события для ученых до сих пор остается загадкой. В музее Мексики находится “Камень Солнца”.

Этот монолит весом в 24.5 тонны и 3.5 м в диаметре, несет в себе огромное количество информации.  На нем изображен календарь смены четырех эпох и четырех человеческих рас. Каждая из них развивалась, а затем исчезала. На языке символов ученые расшифровали, что предыдущие культуры погибали во времена катаклизмов. Наша современная эпоха согласно календарю Майя, началась 12 августа 3114 г. до н.э. Это пятая раса и пятое солнце, которое Майя назвали “Солнцем движения” И это не случайность, это ценная информация о том, что какие-то события изменят ход истории. Камень Майя является еще одним доказательством существования единого информационного поля. А пророчество указывает на новую эру духовного прозрения под Пятым солнцем.

Н. Рерих: «Условие чистоты духовной будет познано как материальное понимание жизни… Когда люди осознают психическую энергию, утвердится новая эра».

мечты и реальность.

  Как у любого нормального ребенка в детстве у меня было много увлечений и к каждому я относилась серьезно. Первое из желаний, которое я помню было стать поэтессой. В моей школе работали прекрасные педагоги. Каждого я вспоминаю с огромной благодарностью и преклоняюсь перед их мудростью и терпением. Учитель математики понимала, что я очень далека от точных наук. Все мои тетрадки были исписаны стихами и изрисованы набросками моды. Учитель снисходительно ставила мне тройки и говорила:

– “ А вдруг ты наш новый Пушкин? Не прощу ведь себе потом такого злодейства!” И весь класс смеялся. Моя бабушка Шура тогда сказала, что все поэты бездельники и за эту профессию стыдно получать деньги. Стихи я конечно пишу до сих пор, но не профессионально, а по наитию. Это не стало моей профессией, но осталось моей любовью. Одна из моих задач – нести пользу через прекрасное, через нравственность и духовность, делать наш мир добрее и лучше.