Возвращение к Высоцкому

С вывоза мусора… Вывозили грузовиками! Вадим Иванович Туманов давал машины — и мы вывезли около тридцати десятитонных кузовов. Не было отопления, не было нормальной канализации. Надо мной тогда смеялись, но я в первую очередь поставил нормальные туалеты. Наверное, людей, которые там работали, трудно обвинять. Мне ведь было проще. Я прихожу в какую-то фирму и говорю «Здравствуйте, я — Никита Высоцкий, мне нужен кирпич и цемент». И там понимают — нужно для музея отца.

Кроме того, я не стал ожидать эти шесть миллионов долларов. Я решил — пусть в год будет отремонтирована одна комната, но я буду это делать. И в принципе мы это сделали. Строение, изношенное на восемьдесят процентов, теперь нормальное здание, с нормальным фундаментом, в котором работают отопление, канализация, охранные системы. Есть специальное оборудование, компьютеры, работают выставочные помещения, галерея и театральный зал.

Да, ушли некоторые коллекционеры, но ведь идет и обратный процесс. К нам пришли люди со специальным образованием — филологи, которые за это время сделали очень многое. Юрий Куликов, который работает с фотоархивом Высоцкого, — один из лучших специалистов в этой области. Да, были потери, иногда неоправданные, но эту систему надо было сломать. Ведь здесь работали люди, которые знали друг друга еще по Театру и были связаны какими-то отношениями. Действительно, от старого музея осталось совсем не много людей, но они есть и они работают.

Один из упреков новому музею: из него ушла живая жизнь, нет общения…

Если под «живой жизнью» подразумевать то, что не сколько человек пришли сюда с Ваганьковского и им налили по сто грамм и включили Высоцкого, то этого действительно нет. Такого рода общение ушло не только отсюда. Ведь на Ваганьковском тоже собирались люди — разговаривали, обменивались кассетами, они на самом деле нуждались друг в друге — этого тоже теперь нет. Одни повзрослели и вообще отошли от этого дела, другие стали заниматься только записями, третьи собирают книги, то есть, это ушло само собой. А потом, это ведь не музейное дело — чтобы люди могли прийти и каким то образом пообщаться.

Что касается «живой жизни», то в музее устраиваются замечательные выставки, приходят интересные люди. И общаются довольно активно. Здесь проходит достаточно много интересных современных акций, не только чисто художественных, но и связанных напрямую с Высоцким. Кроме того, у нас большая библиотека, люди туда приходят работать. А потом я думаю, что здесь все-таки присутствует энергетика Высоцкого… Еще и поэтому сюда приходят люди. Хотя я бы не назвал это клубом.

Вышло несколько кассет, где песни Высоцкого обработаны, скажем так, в стиле «Шансон». И не всем это нравится.

Да, я этим занимаюсь. Помните позицию, высказанную Мариной: «Все, кто хочет петь Высоцкого, — могут его петь. Все, кто хочет играть Высоцкого, — пусть играют…»? Одно время я был с ней не согласен. Но теперь я несколько скорректировал свою оценку. Всем, кто хочет вместе с Высоцким сделать свое творческое дело, надо давать такую возможность. «Шансон» — это огромное направление в нашей музыке сейчас, им занимаются достаточно серьезные люди. Они захотели это сделать, я это разрешил. И очень внимательно к этому относился: ходил на записи, слушал варианты… Я слушал эту кассету и не могу сказать, что мне это больше нравится, чем просто Высоцкий с гитарой. Но я знаю, что огромное количество людей, молодых людей, благодаря этим записям стали интересоваться другим Высоцким. Они отворачиваются от того «блатного», что есть в «шансоне».

Вы не считаете, что работа музея несколько заформализирована?

Я считаю, что главная задача музея — собрать и сохранить. И вторая, не менее важная задача, — сделать это доступным, показать людям. А коммерческая деятельность — это не его задача. Если вы хотите увидеть какую-либо фотографию или прочитать редкую книгу, приходите к нам — это легко сделать… Если это надо для какой-то серьезной работы (недавно мы, например, помогали группе, которая снимала фильм о Марине Влади), то пожалуйста. Но все должно быть под контролем.

Отношения ваши личные и музея с Мариной Влади каким-то образом изменились?

Смотря в чем… Я, конечно, повзрослел и теперь понимаю, что эта книга Марины «Владимир, или Прерванный полет» не лишена писательского таланта, раньше я вообще этого не воспринимал. Книга просто талантливо написана. И она достигла своей цели: показать западному читателю, что был такой поэт и актер — Владимир Высоцкий. И Маринина известность много для этого сделала.